Возвращение Ганимеда [синематографический роман : фрагменты] - [6]

Входит Джеймс Раддерфорд. Он на год старше Генри. Он высокого роста, крупного, но породистого телосложения, с очень высокомерным выражением довольно красивого лица. Одет безупречно, но без дендийских изысков.

ГЕНРИ

Знакомьтесь, Раддерфорд — Кестнер.

Андреа и Раддерфорд обмениваются рукопожатиями, садятся. Генри наполняет еще один бокал.

РАДДЕРФОРД

Не разбавляй. Сегодня я склонен к излишествам.

ГЕНРИ

Кто кого добил — ты реферат, или реферат тебя?

РАДДЕРФОРД

Взаимно, как на русской дуэли в трех шагах. Б-рр. (к Андреа) Вы, кажется, еще не учитесь в Оксфорде?

АНДРЕА

Нет.

ГЕНРИ

Мы с Кестнером познакомились в Италии. (Улыбается.) Все-таки чертовски жаль, что тебе и лорду Элбери тогда пришлось так скоро уехать.

РАДДЕРФОРД

(внимательно) Уильям Элбери? Он тоже был в Италии?

ГЕНРИ

Ну да, я же говорю. Он и Кестнер приехали в Неаполь на несколько дней раньше, чем мы…

РАДДЕРФОРД

(быстро) Лорд Элбери — Ваш родственник?

АНДРЕА

Нет.

РАДДЕРФОРД

(Поднимается. К его лицу приливает кровь.) Генри, ты осел.

ГЕНРИ

Джеймс!

Андреа страшно бледнеет, подается назад, словно хочет вжаться в спинку кресла.

РАДДЕРФОРД

Какая глупость со стороны твоих родителей — отпустить с тобой на континент, доверить тебе Гвендолен! (Спохватившись.) И Кэтрин.

ГЕНРИ

(четко, он, тоже вскочив, смотрит только на Раддерфорда) Что ты хотел этим сказать?

РАДДЕРФОРД

(тяжело дыша) То, что тебе нельзя доверять сестер. Ты способен поставить их репутацию под удар сомнительными знакомствами.

ГЕНРИ

Сошел ты с ума или нет, но я не позволю тебе оскорблять в моем доме ни меня, ни моих друзей.

РАДДЕРФОРД

Друзей? Ты не понимаешь, что говоришь.

ГЕНРИ

(угрожающе) Джеймс…

РАДДЕРФОРД

Гарри, дорогой мой, лорд Элбери может быть в лондонском обществе одной из звезд первой величины, но из этого отнюдь не вытекает, что в общество могут быть допущены молодые люди, пользующиеся его покровительством.

ГЕНРИ

Джеймс, я требую, чтобы ты сейчас же объяснил, что ты имеешь ввиду, в противном случае…

РАДДЕРФОРД

Объяснил? (язвительно) Может быть и мистеру Кестнеру нужны объяснения?

Оба одновременно переводят взгляд на Андреа, выражение лица которого потрясает ничего не понимающего Генри.

АНДРЕА

(вскакивая) Это неправда!!!

ГЕНРИ

(горячо) Я тебе верю! Не знаю, кто и в чем тебя оговорил, но Джеймсу придется извиниться перед тобой!

РАДДЕРФОРД

(коротко смеется) Если «это» неправда, то откуда Вам известно, о чем вообще речь?

Андреа срывается с места.

ГЕНРИ

Черт все дери! Стой, куда ты?! Этого еще не хватало!

АНДРЕА

(кричит) Оставь меня в покое!! (Выбегает из комнаты.)

ГЕНРИ

Кестнер! (Бросается к дверям.)

Раддерфорд останавливает Генри, преграждая ему дорогу.

РАДДЕРФОРД

Куда ты?

ГЕНРИ

Его надо вернуть. Пусти.

РАДДЕРФОРД

Кажется, он просил оставить его в покое? Это лучшее, что ты можешь сделать. (с силой) Генри, я когда-нибудь не отвечал за свои слова?

ГЕНРИ

Но мне нет дела, о чем ты говорил…

РАДДЕРФОРД

(с еще большим нажимом) Есть. (Какое-то мгновение оба стоят в неподвижности, глядя друг другу в глаза. Слышно, как хлопает дверь в передней.)

Лицо Генри выражает некоторую несвойственную ему растерянность, впрочем, естественную для человека, ничего не понимающего в происходящем. Недолгая пауза.

РАДДЕРФОРД

(спокойным тоном) Теперь я вспомнил — он музыкант. Да, все верно — именно об истории с этим мальчишкой на прошлой неделе сплетничали в клубе. Только до меня сразу не дошло, с кем ты меня познакомил. (Кладет руку на плечо Генри.) Гарри, дорогой мой, как ты только умудрился ни разу не услышать о том, какому пороку подвержен Уильям лорд Элбери?

Книга вторая

IX

…1877 год. Зима. Парк Элбери за несколько дней до Рождества, на которое, собственно, и приехали в замок Уильям и Эдвин: зимние каникулы. Впрочем, приближения праздника не ощущается: день бессолнечен, из тех, что навевают поэтические сравнения снежного покрова с саваном умершей Природы. Сероватое небо, затканное паутиной черных ветвей: сизо-серые облака, гонимые ветром, чем-то напоминают бурное стремление реки. Занесенные снегом зубцы замка над деревьями.

По парку, более похожему в эту пору на лес, идут Фрэнсис и Эдвин. Миновавшие погода сделали их чуть старше, но это не сразу бросается в глаза. В особенности это относится к Фрэнсис, так как между нею и Эдвином существует обидное неравенство, в силу привычки не замечаемое обоими сторонами. Если наряд Эдви делает его миниатюрой взрослого щеголя, то рядом с ним Фрэнсис, в капоре с тесемками, в пальтеце с пелериной и недлинной юбке кажется младше, чем в действительности. Ее детски тупоносые ботинки с высокой шнуровкой беспечно ступают рядом с небрежно тонущими в рыхлом снегу лакированными штиблетами Эдви.

ФРЭНСИС

Слушай, Эдви, а что из себя со вчерашнего вечера изображает Билл?

ЭДВИН

А почему ты спрашиваешь? Ты же сама хотела что-то там мне показать по секрету, так?

ФРЭНСИС

А я и не говорю, что недовольна. Просто я два дня обдумывала, как бы это похитрее устроить, а тут вдруг он сам отказывается вылезать из дому. На кого он надулся — на тебя или на меня?

ЭДВИН

Да ни на кого. Просто у него сплин.

ФРЭНСИС

Что у него?

ЭДВИН

(снисходительно) А, верно, откуда тебе знать. (популяризаторским тоном) Джентльмену положено впадать в сплин. Мы же не французы какие-нибудь… Ну, скучать, только очень сильно, и думать о смерти, что все незачем и так далее. Понятно?