Возвращение домой - [20]

— Теперь я не знаю, что надо чувствовать. Даже не знаю, кто я. Я всего лишь хочу… быть хорошей. Не хочу превратиться в одного из тех выродков Пустоши, понимаешь?

Я поставила бокал на стол и огляделась в поисках воды. Хранитель выпил третий стакан.

— Ты сказал, что я войду в легенды, но что за легенды это будут? Кто я такая, черт меня побери?

Он разомкнул губы.

— Интересный факт о легендах. Как правило, они искажают реальное положения дел, в угоду определенным идеям и ценностям. К примеру, принцесса Селестия. Самая милая, хорошая принцесса, что у нас была, а? Конешн, ты слышишь пони, постоянно говорящих «Святая Селестия», я и сам был не без греха. Едва ли они стали бы говорить «Милостивая Луна» или типа того. Почти всегда Селестия. С чего бы это, как считаешь?

— Потому что… — я остановилась, — Ты просто… говоришь это. Это же Селестия.

— Она является одной из причин того, что война вообще началась, — ответил Хранитель с улыбкой. — Ох, конеш, я в курсе всех этих аргументов насчёт угля, индустриализации и национальной гордости, но я виню любого, кто дал такому случиться. — Он обвёл копытом вокруг себя. — Потому что, в конечном итоге, она должна была остановить это.

Я выпила своё виски, и жеребец разлил ещё по одной.

— Суть в том, что народ запомнил её как добродельный-предобродетельный образец добродетели. И даже два века спустя они упоминают её имя, будто надеясь, что она спустится с небес и спасёт их. Но я… Я хочу знать, какой Селестия была в то утро, когда тьма объяла нашу землю и всё погрузилось в хаос. Была ли она такой уж хорошей? Была ли она идеальной?

Он пожал плечами.

— Похоже, это та самая дилемма о полупустых и полузаполненных стаканах.

Теперь я запуталась окончательно.

— Ясно… Так ты говоришь, я не настолько хороша, как говорят другие?

Ну и дела… Вот это сюрприз.

— Я говорю, что нет такого уж прочного и неизменного понятия добра и зла. Тебя могут запомнить как святую одни, но для других ты останешься кошмаром из тех, какими стращают жеребят, — он налил себе ещё, выпил и вздохнул. — Дело в том, что, хотя я доверял своим друзьям, я знал, что как только дела пойдут плохо, они выбьют из меня всё дерьмо. Особенно Большой Папочка, Шикарность и Кранчи Кэрротс, — он взболтал остатки виски в бутылке.

— Конешн… незадолго после Рассвета… они так и сделали. Кое-что очень глупое.

Он пожал плечами вновь.

— Так что если твои друзья тебя боятся, то… ты ничего с этим не поделаешь. Просто контролируй себя. Попытка сделать больше обернётся неудачей.

Я слегка улыбнулась и взглянула на виски в своём стакане.

— Спасибо, Дедуля.

Он хрипло рассмеялся, продолжая вращать бутылку.

— Ты одна из очень немногих кобылок, про которых я могу сказать, что не сумею затащить их в койку.

Он поднял её и осушил одни глотком. Гримаса на его мордочке мелькнула всего на секунду.

— Ох, через часок всё запросится обратно, — он перевёл взгляд на меня. — Я слышал, у тебя есть и другие проблемы?

— Немного достают Предвестники, — река пенилась коричневыми бурунами. Я решила, что купаться там не стану. — Они очень сильно хотят мою голову.

— Скорее, твой ПипБак. Клиенты болтали, что они предлагают поистине царский выкуп за него, — Хранитель фыркнул. — Слишком уж много обещают, честно говоря. Никто не принимает их всерьёз. А Зодиаки вообще отказались участвовать в охоте на тебя. Без Сангвина и его отморозков… ну… не знаю, кто возьмётся за тебя.

— О, уверена, что кто-нибудь да захочет попытаться. Не впервой, — шепнула я. Жеребец недоумённо дёрнулся, не расслышав, что я сказала. Мне оставалось лишь улыбнуться. В очередной раз. Может, я успела пресытиться всеми наградами за свою голову? То и дело находился очередной смельчак, решавшийся испытать удачу. Эх…

— У меня был по-настоящему паршивый месяц на Пустошах.

— Ха, ты в Хуффе всего месяц и уже ноешь? Погоди пару лет и увидишь, в какое дерьмо он тебя окунёт, — поддразнил меня Хранитель, потянулся копытом к моей рюмке и схватил её. Он выпил виски до того, как я успела хотя бы пискнуть.

— Отличненько. Думаю, мне пора. Тут неподалёку я видел одну молоденькую караванщицу, которой мне бы хотелось преподать пару персональных уроков торговли, а то она так и уедет в Балтимэйр без особых воспоминаний, хех, — он подмигнул и приподнялся, поправив полы шляпы, и затем растворился в толпе. Ну, типа того. Для эффектного исчезновения ему не хватило устойчивости в ногах, так что его путь отмечался возмущёнными возгласами.

Я повернулась к воде, вальяжно вытекающей за пределы посёлка. Дождя не было, и этим фактом я обеспечила себе немного спокойствия. Не глядя на стул напротив меня, я прошептала:

— Ты вёл себя тихо, Крупье. Что с Бон, что сейчас.

Бледный жеребец ловко тасовал карты, сидя в кресле напротив меня. В том самом, которое Хранитель только что освободил.

— Зачем мне прилагать массу усилий для налаживания контакта с тобой, когда другие делают за меня всю работу? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ну как? Это сделало тебя счастливее? Этот город, возродившийся благодаря твоей помощи? — сменил он тему.

— Чуть-чуть, — смущенно призналась я, — Возвращаясь к разговору о Фланке: я считала, что помочь можно просто… давая пони то, в чём они нуждаются. Но дар, каким бы он ни был, не имеет значения, если он не является тем, что действительно нужно пони. Или если они не хотят принимать его у тебя.