Возвращение домой - [41]

— Было любопытно увидеть альфу с рекордным числом побед для его возраста, — с готовностью ответил Итан. — Воспользовался передышкой, чтобы написать родным и перебрать сумки: я же отсюда сразу в Амазонку.

Он просиял. Неподдельный азарт исследователя доказывал, что об этой своей страсти он не лгал, а многочисленные фотографии и полные приключений рассказы имели реальное основание.

— Я почти заказал билет, и тут миссис Сайке сообщила о вызове от соседней стаи, — вернулся он на землю. — Не мог же я такое пропустить?

Не мог. Это рядовым внутренним боем никого не удивишь, и то зеваки собираются, а с участием альфа-самки, да еще между кланов… Уступает по значимости только поединку вожаков, но это исключительный случай с привлечением свидетелей и судей.

— Я поставил на тебя деньги, — непосредственно добавил Итан. — Из солидарности. Буду потом рассказывать, как жил в одном доме с Адской Адой.

— Адская Ада? — поморщилась. — Кошмар.

— Прозвище не окончательное, — подмигнул. — Кошмарная Ада тоже вариант.

Мнительность зевнула под напором его безыскусного обаяния.

Шуга несло. Он методично уничтожал алкоголь и закуски, громко разглагольствовал и тискал женщин на виду у своей пары. Та, напротив, вела себя тихо, пила минералку и едва притронулась к еде. Раскланявшись с Дарквиллом, я свернула на ее траекторию.

— Нас не представили, — начала первой. — Адалина.

— Урсула.

Я искала в ее позе, тоне, взгляде признаки нервозности, нашла лишь редкую флегматичность. Казалось, ее не беспокоит ни поведение спутника, ни предстоящая схватка, ни вражеское окружение.

— Как вы устроились? — спросила, чтобы заполнить тишину.

Девица хохотнула.

— Не переживай, котеночек, — сказала она покровительственно. — Я постараюсь не перешибить тебя пополам.

Что ж, одна общая черта у них была.

Крайне самоуверенное заявление. Да, тело у нее тренированное, есть опыт участия в профессиональных боях, но стайная схватка — это не огороженный ринг и рефери над душой, не свод правил и ограниченные раунды. Это ты и противница на пятаке земли, горящие глаза очевидцев, улюлюканье толпы, это боль, кровь, нечестные приемы и яркая, застящая потребность одержать верх. В стае Старка я была одной из самых легких самок. Их женщины рано рожали и сызмальства утрамбовали массу в мускулы, худышек брали разве что в любовницы — не родит такая крепкого ребенка. Урсула не первая противница, превосходящая меня по весу.

* * *

Я заняла пост у стола с закусками, скучающим видом маскируя поиски Марка. Время перевалило за полночь, от постоянного гула болела голова. Опустила глаза на туфли, смаргивая усталость. В поле зрения попал белый подол.

Анна. В платье до пят с неглубоким вырезом «лодочкой» спереди и обнаженной до поясницы спиной. Условно обнаженной: ребра оплетала сложная вязь татуировок, на уровне тазовых косточек вились другие узоры. Похожие спускались по рукам почти до локтей. Признаться, обилие чернил у тихони из прошлого, плетущей бижутерию и мечтающей нести в мир идеи гуманизма, немало поразило.

— Она кряжистая, — констатировала девушка, исподтишка указывая на Урсулу. — Даже Лиз заставила бы понервничать.

— Жаль, ее здесь нет.

— Обмен равнозначный, — равнодушно сказала Анна. — Раньше ты ей не уступала. — Помолчав, обронила: — Наши устроили тотализатор. Твои шансы высоко оцениваются.

— Поддержка стаи радует, — отозвалась кисло.

— Твое назначение не все одобрили, — продолжила она вполголоса, не меняя интонацию. — Маркус нарушил слишком много правил. Они проглотили оскорбление традиций, но поражение не простят. Не судят только победителей.

Предупреждение? Угроза?

Анна отступила на шаг, склонила голову.

— Альфа.

На бедро опустилась тяжелая ладонь, и сам он возник рядом. Анна ретировалась, подчиняясь повелительному жесту. Я провела рукой по лацкану пиджака снизу-вверх, пригладила короткие волосы на затылке.

— Хочу уйти, — шепнула ему.

— Конечно.

Марк выпрямился и огляделся, как я совсем недавно. После безмолвного диалога с нужным человеком он повел меня к выходу, собираясь, очевидно, оставить гостей.

— Тебя не хватятся?

— Сол проконтролирует. Бахвальство Шуга уже поперек горла.

Водитель держался позади, провожая до двери, и, кажется, намеревался войти. Случилась заминка. Марк что-то негромко говорил, я не вслушивалась, стянув туфли и гуляющей походкой следуя в ванную комнату. Долго умывала лицо, потом дернула бегунок — безрезультатно, заело. Ладно джинсы подростковых времен, а тут новая дорогая вещь…

— Помочь?

Подпрыгнула. Марк стоял в проеме, взирая хищно. По коже побежали мурашки. Я решительно воспротивилась гормональным порывам и подставила спину, избегая смотреть на него. Марк расправил ткань и легко расстегнул молнию, поглаживая позвоночник подушечками пальцев. Я хотела отстраниться, но тут он уже без тени ласки прощупал мышцы.

— Ты вся зажата, — сказал. — Пойдем. Сделаю тебе массаж.

От таких предложений не отказываются: любопытство загрызет. Я дважды намылила волосы, выполаскивая лак, быстро ополоснулась. Закрутила тюрбан из полотенца, накинула халат на распаренное тело. Комната пустовала, так что поднялась на второй этаж, кривясь при мысли о красных шторах. Но дверь была закрыта, а свет пробивался дальше по коридору, из спальни Марка. Я несмело шагнула внутрь. Сдержанные коричневатые тона, черная отделка, придающая если не зловещий, то мрачноватый вид, контрастно расцвеченный звездными пятнами от бра. Ни телевизора, ни компьютера, только большая, небрежно заправленная кровать, шкаф-купе и настенные полки причудливой формы.