Возвращение - [14]

Я еще огорошенно молчала, не зная, как поделикатнее донести до упрямой женщины очевидную для меня и по крайней мере для Зверобоя истину, а он уже повернул к спутницам голову и тихо приказал:

– Быстро все за стол. Разговоры потом.

В его голосе не было ни капли грубости или угрозы, зато прозвучала невероятной силы уверенность в своем праве командовать. Настолько мощная, что даже у меня скользнул по спине холодок.

А гости, мгновенно снова превратившиеся в покорных мышек, молча расселись по стульям и потянулись к вилкам.

– Нужно его проверить, – через пару минут задумчиво пробормотал Данерс. – Наверняка уровень дара выше обычного для этого мира.

– В этом мире обычный уровень – ноль, – вздохнув, ответила на его языке.

– Просто его некому пробудить, – не согласился инквизитор. – Но у тех, кто жил в этом доме, думаю, способности были.

– Ничего о них не знаю. Но продавать дом они очень не хотели. Дед не один год уговаривал.

– Что он говорит? – прямо глянул на меня Зверобой.

– Считает, что у тебя могут быть особые способности, – ответила я правду, искоса приглядывая за гостями.

То ли приказ их так припугнул, то ли прогулка нагнала аппетит, но ели они вовсе не через силу.

– Мне самому иногда так кажется, – задумчиво признался сыщик. – Но стопроцентной уверенности все же нет.

– Нужно попробовать разбудить, – заявил вдруг Леттенс, подвинулся ближе к столу и взял кусок хлеба.

– Может, тебе рагу положить или колбасы принести? – спохватилась я.

– Я сам принесу, – поднялся Данерс, и только тут до меня дошло, что я разговариваю с ними не по-русски.

Надо же, как быстро привыкла… или это их метод изучения дает такой эффект?

– Спасибо, было вкусно. Теперь объясняйте, – вскоре отодвинула тарелку Наташкина сестра, и Зверобой тотчас положил вилку.

– Сначала слушать будем мы. Рассказывай все по порядку.

– Что «все»? – Она еще ерепенилась, но сыщик смотрел так строго и неуступчиво, что Насте пришлось сдаться. – Тарасик ездил в лагерь отдыха и ударился там головой. И когда вернулся, все жаловался, что шишка болит. Ну, я делала компрессы, мазала мазью, но оно не прошло.

Она вдруг всхлипнула, выхватила платочек и отвернулась. Мы сидели молча и ждали, понимая, что через это придется пройти, иначе Настя не получит ответа на свои вопросы.

– А потом головные боли стали сильнее, и я отвела его в больницу. А там направили на обследование, потом к другому врачу, снова анализы… и вдруг говорят… – Она горько зарыдала.

– Сказали, нужно делать химию, операцию поздно, – вдруг сказал Тарас и исподлобья обвел нас серьезным, недетским взглядом, от которого у меня перехватило спазмом горло. – А потом мы пошли ставить печать, те лекарства дают бесплатно, и медсестра, которая сидит в приемной главврача, сказала, что знает, где мне точно помогут. Только нужно много денег. Мама сказала – достанем, и она дала визитку и номер телефона.

– Где визитка? – насторожился Зверобой.

– Они забрали… у них всего две, а есть еще пациенты, – всхлипнула Настя.

– Там было написано «Онкологическая лаборатория «Соларс» в Альпах», – продолжил рассказ мальчишка. – Нам сказали, что русских сейчас туда не пускают, поэтому придется ехать в Белоруссию, а оттуда лететь по чужому паспорту. Там есть какая-то благотворительная миссия, им можно оставить свои документы.

– Скажи, Тарас, – с сожалением глянул на парнишку Зверобой, – ты сам-то в это веришь?

– Конечно нет. Но с мамой разговаривать бесполезно. Она сразу начинает плакать и говорить, что это единственный шанс.

– Тогда слушай меня. Я пока не знаю, что сможет Варя, хотя очень на нее надеюсь. Зато про черных риелторов, о которых, вы, похоже, никогда не слышали, могу сказать очень много. Это самая обычная практика: покупать в загсе или в больницах сведения о попавших в беду и обещать им помощь. Вы знаете, сколько у них на счету жертв? Многие тысячи. Старики, вывезенные из дорогих квартир в заброшенные деревушки или просто в лес. Сироты, оставленные без жилья и попавшие в лучшем случае в детдома, а в худшем – за границу. Девушки, в поисках женихов и работы угодившие в рабство… Все они кому-то поверили. Доверие – вообще наша национальная беда. Нужно быть наивной овцой, чтобы считать, будто обычная медсестра может знать чудодейственную клинику, о которой не известно никому в мире, и тем более главному врачу.

– Пусть я буду овцой! – резко вскочила из-за стола Настя и, покачнувшись, почти упала назад на стул. – Но если есть хоть крохотный шанс… я все отдам.

– Настя, успокойся! – ринулась к сестре Наташка. – Ты все правильно делала, но тебя хотели обмануть.

– Меня предупредили, – упорствовала рыдающая женщина, – неверящие скажут, будто это обман, попытаются остановить, удержать любыми методами. Но я должна идти до конца, иначе потеряю сына!

– Где у тебя валерьянка? – оглянулась Наташка.

– Они ей давали какие-то таблетки, – утомленно продолжал сдавать мать Тарасик. – После них мама стала как помешанная. Не слышит никаких доводов, твердит одно: «Побыстрее продать квартиру, мы можем опоздать».

– Ну да, – хмуро кивнул Зверобой, – обычная практика. Нагнать ужаса, не дать человеку опомниться, не позволить слушать разумных советов… золотая рыбка не должна сорваться с крючка. Поэтому ее все время «ведут» хорошо обученные агенты, у этой банды верхушка очень влиятельная.