Возвращение блудного сына - [78]

Сегодня был особый случай. Еще в апреле, перебив конвой, бежали с этапа пятеро: убийца, два грабителя, хулиган и карманник. Случилось это далеко на востоке, и с той поры, пятная свой путь кровью, они пробирались сюда, в город, коренными жителями которого являлись и где были в свое время взяты неутомимым губрозыском. Вооруженные, они после побега стали вдвойне наглы и опасны. Хулигана и одного из грабителей застрелили в дороге, и теперь только трое озверевших в одиночестве людей, преступлениями добывая себе пищу, ночлег и одежду, рвались к дому, неизвестно на что рассчитывая. Их ждали здесь, и все-таки поступившие сегодня сведения о том, что эта тройка вот уже целую неделю живет в городе, прозвучали словно гром среди ясного неба. И уж совсем невероятной показалась информация, что все трое вечером появятся в доме Муськи Сибирячки, на воровской сходке. Дома осторожность, видимо, изменила им, коль скоро решились они выползти на люди.

И Войнарский не случайно сам возглавил группу: считал, что начальник должен время от времени принимать участие в рискованных операциях, укрепляя тем самым авторитет. В сегодняшней облаве была для него еще одна деталь: фон, на котором она должна происходить, — сама пропойца Муська и ее окружение, — настолько хорошо были известны оперативникам, что могли настроить их на легкомысленный лад, а это приводит иной раз к печальным последствиям.

Семен Кашин пытался было прорваться к начальнику губрозыска со своим докладом, но потерпел неудачу. Сначала держала стоявшая насмерть в дверях кабинета секретарша, и только удалось, оттеснив ее, упереться плечом в дверь, как она открылась, и Семен головой вперед полетел в кабинет. Юрий Павлович, уже одетый, поглядел на него.

— Ты куда, Сеня? — спросил он.

— Туда! — Кашин показал внутрь кабинета.

— А-а! — Начальник прошел мимо и вдруг остановился. — Разве ты не едешь с нами?

— Вы же меня никуда теперь не берете!

— Э-э! Что за обиды! Оружие в порядке? Через пять минут выезжаем, учти!

Поехали на большой, взятой в ОГПУ грузовой машине. Грузовик трясся и чадил, и Войнарский, сидящий в кузове среди оперативников, болезненно морщился, придерживая пенсне. Поменялся местами с кем-то из ребят и сел рядом с Семеном.

— Ты ходил в артель? В артель, я спрашиваю, ходил? — напряг он голос, пытаясь перекричать дребезжание машины.

Агент кивнул. Неожиданно для себя подмигнул начальнику и прижал к губам палец:

— Что я зна-аю!.. Но это пока тайна.

«Что за тайна? Какая тайна?» — подскакивая на железной скамейке, недоумевал Войнарский.

Кашин и сам не знал, зачем он вдруг ляпнул Юрию Павловичу про какую-то тайну. Просто, наверно, ему не хотелось сейчас разговаривать о главном. Мчался грузовичок, сидели обок с ним, Сеней Кашиным, лязгая зубами на ухабах и заваливаясь на поворотах, друзья-оперативники, прекрасный все народ — и ну их к черту, всякие умствования в кабинетной тиши! Здесь все равны, все одинаково возбуждены и взволнованы предчувствием опасности. Он даже поскуливал от ликования, прибежав к себе в кабинет после распоряжения Войнарского облачаться в старую, обмененную на хромовые сапоги кожаную куртку. И теперь, сидя в несущейся сквозь сумерки машине, он лихорадочно поблескивал глазами, оглядывая серые в начинающейся темноте лица своих товарищей. Радовался: сегодня надо стоять, где поставят, делать, что прикажут, а если уж ошибешься в чем-нибудь, спрос не будет особенно велик, ибо что не прощается человеку, достаточно смелому и отважному! И была мысль среди ликования: есть, есть преимущество в пребывании равным среди равных, обыкновенным опером, розыскником, постоянным членом группы захвата — перед теми, кто считается «королями» губрозыска. «Это дутое величие!» — даже так подумал было Семен, но вовремя спохватился: ему не хотелось терять самому себе предназначенные лавры. Так и остался открытым вопрос: кем же лучше быть — таким, как Миша Баталов, и нести ответственность за все, что ты надумаешь и сделаешь, и тут уж тебе нет скидок ни на смелость, ни на отвагу, — или, затерявшись в массе таких же, как ты, тоже делать свое дело, опасное и необходимое, только здесь уже ответственность ложится не на одного тебя, часть ее берут и товарищи, и начальник, и тот же «король», разработавший операцию, добывший нужные сведения.

План был согласован и утвержден заранее, четкий и тщательный, и в нем каждому отводилось свое место. Оставив машину с притушенными фарами квартала за два от Муськиного дома, оперативники россыпью, кружными улицами и переулками двинулись к нему. Кашин, примкнувший к группе захвата в последний момент, указаний насчет своей роли в предстоящем деле так и не получил. Это его тревожило, и он, увязавшись за Степкой Казначеевым, спросил полушепотом:

— Что я буду делать, Степа?

— Тебе разве не сказано?

— Нет. Я просто не успел.

Степка округлил глаза и сказал восхищенно:

— Но зато какой оперативный простор! — И тут же сжалился: — Ладно уж, держись рядом, что ли.

Они перелезли через забор в огород и заняли место возле окна, по обе его стороны.

Спустя примерно полчаса гости перестали постукивать в двери Муськиного дома: компания собралась. Там началась пьянка, запикала гармошка, кто-то заскакал под нее по избе.