Возвращение Артемиды - [49]

Имперские сыщики и бывший наемный убийца еще час сидели в парке и обсуждали те детали, которые им удалось узнать вместе и порознь. И все это складывалось в очень реальную картину. В Альвероне действовала хорошо организованная группа. Ее члены убивали землян и фербийцев, изымали из нужные органы и отправляли по предварительным заказам. Деньги за товар, судя по всему, получали огромные, поэтому имели возможность нанять или купить кого угодно.

Одна только попытка убийства законников говорила о многом. Технология в этой организации получалась безотходная. Почти все тела, после изъятия органов, съедали в клубе «Анаконда», ресторана «Золотой аллигатор».

Информацию о подходящих донорах бандиты получали через медсестер, работающих в клиниках. Альверонцы, приходя на ежегодный медосмотр, не знали, что проходили еще и циничный отбор. И если бандитов устраивало состояние их здоровья, то пациент был обречен. Медсестер, после исчезновения четвертого иногда пятого донора, убивали, обставляя все как убийство при ограблении.

Чтобы не привлекать лишнее внимание, наружная охрана объектов была поручена охранному агентству «Эдельвейс» состоящего из членов неонацистской партии.

Им же поручали убивать, тех, кто под Альвероном забрел туда, куда заходить совсем не следовало или же просто случайных свидетелей. Это было очень удобно. При случае все легко объяснялось агрессивным характером неонацистской организации. А вот за спиной бритоголовых существовала другая охрана.

Профессиональная.

— Если я попрошу тебя не лезть в это дело, — сказал инспектор, — ты все равно сделаешь по-своему.

— Убили моего друга, — ответил Саша.

— Ну что же… Я бы поступил точно так же. К тому же ты можешь нам помочь.

Лаборатория, где извлекают органы, находиться под Альвероном, а там ты ориентируешься лучше нас. Поэтому мы можем заключить договор. Мы действуем втроем. Про тебя, естественно, никто не знает. В случае осложнений с законом, мы тебя выручаем. Ты помогаешь нам найти их гадюшник, но ничего не предпринимаешь без нашего ведома.

— А на горшок мне можно самому сходить или тоже разрешение спрашивать? — с заискивающей интонацией поинтересовался Саша.

— На горшок можно, а вот все остальное увы, — сказал Салис.

— Можно считать, что договорились, — согласился Мокшин. — Теперь я вам кое-что посоветую. Как только я нащупал первую ниточку, мне устроили встречу в подъезде. Но меня не так просто убить, а вот вас… Это большая удача, что вас не прикончили вчера вечером. Здесь организация очень серьезная, поэтому нужно быть предельно осторожными. Ты сказал, что вам отдали дело по убитому в подъезде нацисту. Максимум, что вы должны искать — это его убийц. Можете даже официальную версию в сторону отвести. Найдите, какой-нибудь абсурдный вариант. А иначе вас просто прихлопнут.

— Возможно, мы так и сделаем, — подтвердил Салис. — И вот еще что. Саша, теперь мы вместе делаем одно общее дело. Поэтому ты не темни, а рассказывай все, что будешь знать. И помни, мы на одной стороне и это не твоя личная месть. Согласен? — Со всем, кроме личной мести, — ответил Мокшин.

За разговорами они не заметили, как небо из ярко-голубого постепенно превратилось в рвано-серое. Время от времени налетал не сильный, но уже прохладный ветер. Все говорило о том, что к вечеру может пойти дождь. Для природы это было бы просто подарком. За последние восемнадцать дней температура не опускалась ниже двадцати семи градусов. А вот прогулка с женщиной по летнему городу была под угрозой срыва.

Саша и Эльнора сидели в кафе, а по прозрачным стеклам, небрежно заштрихованным брызгами, барабанил дождь. За тридцать минут ливень выпустил практически весь свой заряд. И гром гремел, и молнии блистали. Сейчас же мелкие капли лениво бились о стекло и, собираясь в тонкие струйки, не торопясь, ползли вниз. Бурные потоки переполненных ручьев сползали с тротуаров на проезжую часть и гремели у решеток ливневых стоков. Серые облака лопнули и сквозь образовавшуюся брешь показалось чистое голубое вечернее небо.

В кафе вкусно пахло молотым кофе и горячими булочками. За столиками из темного дуба сидели немногочисленные посетители, в основном Земляне. На стенах горели белые светильники, заливая небольшой зал приглушенным светом.

Из колонок средней паршивости, развешанных под потолком, негромко пел Вертинский.

— И знаешь, — говорил Саша, — внутри у меня вдруг что-то надломилось.

Так сильно захотелось вернуться в тот дом, где прошло детство, что я ничего не мог с собой поделать.

— Знаю, — с улыбкой подтвердила Эльнора. — Когда я приезжаю к родителям в Ланкатан, от одного вида яблонь в саду чувствую, как кружится голова.

Там даже на улице по-другому пахнет.

— Почему ты не поешь в театре или со сцены? — Потому что певиц в Альвероне и без меня хватает — ответила Эльнора.

— Давно ты в этом магазине? — Нет. Чуть больше трех лет. До этого я работала переводчиком в одной фирме. — Переводчиком? — удивился Саша.

— Да. Я хорошо знаю французский. Он мне с детства нравился. Французы у нас добывали никель. Мой отец работал на их шахте.

— И что же ты переводила? — Служебные документы, контракты, коммерческие предложения. Наша фирма продавала дорогую французскую парфюмерию, модную одежду.