Возвращенец. «Элита пушечного мяса» - [2]

Избушка, стоявшая на краю небольшой полянки, осталась глуха к его просьбам, так как ни курьих ножек, ни других поворотных механизмов в ее конструкции не наблюдалось. А в остальном — натуральное жилище Бабы-Яги. Потемневшие от времени, непонятно как еще держащиеся бревна, заросшая мхом крыша, единственная дверь, к счастью обращенная в сторону полянки, и полное отсутствие окон. Не хватало только черного кота, ворона, запаха человечины из печной трубы и самой хозяйки.

Неприятное местечко. Но Вова уже страдал от жажды и голода, поддельный «Ролекс» показывал десять минут восьмого, а на небе собирались неприятные темные тучи. Ночевать в лесу под дождем Три Процента, даже «на картошку» в студенческие годы не ездивший, не собирался. Поэтому выбирать не приходилось, и, перекрестившись на всякий случай, Вова двинулся к двери дома.

Еще на подходе он понял, что избушка обитаема. Не увидел, не услышал, а именно понял. Осторожно подкравшись к двери, Вова вспомнил, что он не бандит какой-нибудь и не налетчик, а почти интеллигентный человек. Поэтому вместо того, чтобы ворваться с криком «Спокойно, это налет!», он деликатно постучал в дверь. Реакция последовала незамедлительно.

— Кого там принесло на ночь глядя!

«Старуха», — по голосу определил Три Процента.

— Пусти переночевать, бабушка, — как можно жалостливее проблеял Вова.

— Ну, заходи, внучок, — проскрипел старческий голос.

Три Процента толкнул дверь, та не шелохнулась. Он налег на нее плечом, дверь ни с места.

— На себя потяни, — посоветовали из-за двери.

Вова пригляделся к двери. Нет, она точно должна открываться внутрь, но на всякий случай взялся за ручку, потянул, и дверь легко открылась. «Мистика, — решил Три Процента, — оптический обман зрения». Пригнув голову, он шагнул внутрь.

На Бабу-Ягу хозяйка никак не походила. Чистенькая, еще крепенькая, но уже сильно сморщенная старушка в длинной черной юбке и теплой, несмотря на лето, кофте. Волосы укрыты под белой, в мелкий синий цветочек, косынкой. Никаких ворон или сов в единственной комнатушке не наблюдалось, пахло какими-то травами. А вот кот был, толстый, рыжий, ленивый, валялся на лавке, в сторону гостя даже не взглянул.

— Здрасьте, — проявил вежливость Три Процента.

— И ты не хворай, — ответила хозяйка.

— Водички не найдется… — начал Вова.

— …а то так есть хочется, что переночевать негде, — продолжила местная жительница.

— Ну типа того, — согласился гость.

— За домом ключ, пей, сколько влезет.

Мучимый жаждой, Вова рванул обратно на улицу, но был остановлен неожиданно громким, почти командным голосом:

— Стой! Ведро возьми, заодно и мне воды принесешь.

Оцинкованное ведро оказалось совсем новеньким, значит, связь с цивилизацией у бабки есть, а то он уже подумал… Ключ нашелся быстро, вода ледяная, аж зубы ломит. Подавив желание с ходу нахлебаться от пуза, Вова, не торопясь, утолил жажду, набрал воды и опять предстал перед хозяйкой.

— Туда поставь, — бабка указала на лавку в углу.

Три Процента осторожно, стараясь не расплескать воду, поставил ведро, повернулся и еще успел поймать насмешливо одобрительный взгляд.

— Ну, сказывай, добрый молодец, зачем пожаловал? Звать тебя как?

— Вова Три… Погоди, а чего это ты меня расспрашиваешь? Не накормила, а вопросы задаешь.

— Я тебе не Баба-Яга, а ты не добрый молодец в Кощеевом царстве! Ладно, садись к столу, — смилостивилась бабка.

Загремела какими-то чугунками, и перед Вовой возникла тарелка с дымящимся варевом.

— Хлеба нет, — предупредила хозяйка.

И без хлеба все выхлебал за минуту, хотел добавки попросить, но вдруг понял, что больше в него ничего не влезет. Странно, тарелка была вовсе не велика. Отвалившись от стола и сыто рыгнув, Три Процента внезапно обнаружил бабку точно напротив себя.

— Давай рассказывай, — потребовала она.

Под пристальным, немигающим взглядом все, что хотел наплести бабке Три Процента, моментально выветрилось у него из головы и он рубанул правду, чего от себя абсолютно не ожидал, все вывалил. Бабка слушала молча, неодобрительно качала головой. В конце деляга спохватился.

— А чего это я тебе все выложил? Ты, бабка, в энкавэдэ раньше не служила?

— Служить не служила, а бывать приходилось. А может, и тебе придется, — недобро усмехнулась хозяйка. — Ты, значит, спрятаться хочешь?

— Хочу.

— Надолго?

— Года на три, может, четыре.

Бабка просканировала содержание черепной коробки Вовы Лопухова и, что-то побормотав себе под нос, вынесла решение.

— Ладно, помогу я тебе. На четыре года спрячу, может, для тебя не все еще потеряно, не мне решать. А сейчас спать ложись, утро вечера мудренее.

На Вовины веки тут же навалилась какая-то тяжесть, и он, повалившись на лавку, моментально заснул.

Проснулся Три Процента поздно, взглянул на «Ролекс» и огляделся. Кот в избе был, а бабки не было. Вовка подскочил, окинул бешеным взглядом комнатку и облегченно плюхнулся обратно — борсетка лежала на столе. Пощупав и убедившись, что она по-прежнему туго набита, успокоился окончательно. Испытывая противоречивые желания, деляга выбрался наружу. Бабка неподвижно стояла посреди полянки спиной к избушке.

— Доброе утро, бабушка!