Возвращенец. «Элита пушечного мяса» - [12]

— Дальше тренируйся сам, — напутствовал его первый номер.

А вот это занятие Вову ни хрена не прикалывало. Не хотел он иметь ничего общего с этой тарахтелкой, тем более, находиться с ней в одном окопе, когда все начнется. Фрицы же таких шуток не понимают, когда их на нейтралке из пулемета поливать начинают. Они же и в ответ вмазать могут, да так, что мало не покажется. Уж лучше сидеть с винтовочкой где-нибудь в стороне, и лучше в окопе полного профиля, и чтобы ход сообщения подальше в тыл наличествовал.

Но ничего не могло испортить ему настроение — сегодня он в первый раз заступал в наряд по кухне. От уже там побывавших он знал, что работа предстоит нелегкая, но повара кухонный наряд дополнительно подкармливают. Оставшиеся три патрона он сунул в свой вещмешок и забыл про них.

Картошка была мелкая, к тому же прошлогодняя, а выданные кухонному наряду ножи — тупыми. Проще было нарезать корнеплоды параллелепипедами, но тогда получалось, что количество начищенной картошки равняется количеству отходов, а это существенно сокращало и так не богатый килокалориями рацион красноармейцев. Вот и сидели, чистили, на глазки и прочие мелочи не обращали внимания. Сдабривали процесс солдатскими шутками и разговорами о довоенной жизни. К трем часам ночи Лопухов натер на руках мозоли и уже готов был грызть проклятые клубни зубами, царапать ногтями, но тут картошка закончилась, и они побрели в свою палатку. До подъема оставались еще целых три часа.

Очередная неприятность ожидала Вову, когда он, сменившись с наряда, переваривал набитую в живот перловку. Он был сыт и счастлив, хотя и устал, шевелиться не хотелось. Совсем. Но тут рота вернулась с огневой подготовки, и Федоров сунул ему пустой диск.

— Посмотри, вроде земля попала, почистить надо.

— А…

— А мне еще пулемет разбирать-собирать.

Пришлось самому. Позаимствовав у первого номера отвертку, Лопухов отвернул верхний винт. Дальше дело застопорилось, закраина у окна подачи не давала снять верхнюю крышку. Тогда Вова повернул крышку на пол оборота и потянул вверх.

— У-о-о-о!!! Мать-перемать!!!

Коварная пружина, вырвавшись на свободу, сильно саданула по левой ладони. Через пару минут боль почти утихла, зато диск наконец разобрался, осталось только открутить «задержку спиральной пружины», похожую на обычную гильзу, только стальную. Земли внутри почти не было, так, несколько крупинок. Вова вытер песок, прошелся по внутренностям промасленной тряпкой, но как только перешел к сборке, дело застопорилось. Сначала свернуть пружину, а потом вставлять верхнюю крышку или сперва вставить выступ крышки в петлю на конце пружины и только затем свернуть ее? После опробования всех вариантов Лопухов остановился на первом. Работать пришлось на ощупь, Вова мысленно пожелал конструктору здоровья и долгих лет жизни. Минут через пять крышка встала на место.

Теперь надо создать усилие на задержке. Вова додумался вставить отвертку в отверстие верхней крышки и повернуть ее. Получилось пол-оборота. Лопухов попробовал усилие — слабовато. Пришлось поворачивать еще на один оборот. Упарился. Еще одна закавыка — как вкрутить задержку на место? Вова вставил на место винт, протолкнул задержку в окно подачи и попытался попасть винтом в отверстие. С десятой приблизительно попытки получилось. Но тут выяснилось, что петлю он надел не той стороной! Пришлось выкручивать винт, переворачивать петлю и закручивать все обратно. Вова нашел добрые слова в адрес родственников конструктора.

А тут и Федоров нарисовался.

— Справился?

— Естественно, — гордо надулся Три Процента.

Первый номер покрутил диск, проверил усилие.

— Нормально. А с рукой что?

— А что?

Сквозь перемазанную ружейным маслом кожу на ладони наливался темно-синий бугор.

— Пружина вылетела.

— Дуй в санчасть, отделенного я предупрежу.

Ладонь, в принципе, не болела, если, конечно, ни за что ею не хвататься. В санчасти кисть отмыли, чем-то намазали, забинтовали и сказали через день прийти на перевязку. Под это дело Вова попросил себе освобождение от нарядов, хозработ, строевой и тактической. Фельдшер иронично хмыкнул, но бумажку написал.

— Ладно, гуляй!

Два дня Лопухов блаженствовал, только взгляды старшины, полные жажды Вовиной крови, портили ему жизнь. Но через два дня повязку сняли, и старшина свое взял.

— Лопухов!

— Я!

— На разгрузку боеприпасов.

Не мог понять странный человек, что Вовин организм для поднятия и переноски тяжестей абсолютно не предназначен, ему такие нагрузки противопоказаны. Ладно бы еще продовольствие разгружать, там всегда можно чем-нибудь поживиться. А кому, спрашивается, нужны эти тяжеленные ящики с патронами? После отбоя Вова едва дополз до койки, все тело ломило, и он не сразу провалился в спасительный сон. Но стоило ему закрыть глаза, как тут же заорали:

— Рота, подъем!

Лопухов, не торопясь, выбрался из-под жиденького красноармейского одеяла. Спину ломило, руки ныли.

— Лучше бы я там сдох.

— Где там? — не понял влезающий в гимнастерку Федоров.

— Там, — ответил Вова, — в другой жизни. Не обращай внимания.

На утреннем разводе роту обрадовали, ей первой предстояли занятия по борьбе с танками. Вова вспомнил, что пару лет назад видел по ящику, как приплюснутый танк перебирается через окоп, в котором за несколько секунд до этого прячется солдатик. После прохода танка солдатик выныривал из окопа и бросал что-то вслед танку. С виду не очень страшно, но как только Три Процента представил лязгающие над собой гусеницы и обрушивающийся с верху грунт… А если края окопа после нескольких проездов не выдержат и танк осядет глубже? В нижней части живота возникли неприятные ощущения, а ноги сами уже выполняли команду «Напра-во!».