Возвращайся, сделав круг 2 - [84]

— Спасибо, Аими… Нобу-сан прав, я не должен отчаиваться. Его пребывание в этом мире было даром для меня, но бременем для него. И вот наконец он свободен… благодаря тому, что у меня есть ты. И я благодарен… богам, судьбе, Вселенной… или другим силам, пославшим мне тебя… Теперь ты — моя и в этой, и в каждой новой жизни…

Чувствуя подступившие к горлу слёзы, я с нежностью погладила полудемона по щеке, хотела сказать, что и мне повезло встретить здесь его, но, так и не найдя подходящих слов, просто прижалась к его груди.

После той ночи Кэцеро будто вернулся к жизни. Снова начал гонялся за Камикадзе, резвился со мной в озере, носился по комнатам, "прячась" от аканамэ… Но главное — перестал подхватывать меня ещё до того, как я успевала оступиться, и считать, что неминуемо сверну себе шею, стоит ему отвернуться. А когда я предложила навестить могилу Нобу-сан, довольно спокойно отнёсся к тому, чтобы наведаться в монастырь в одиночку и оставить меня на попечение Камикадзе. Мы договорились, что он отправится на рассвете и вернётся перед закатом. Солнце ещё не взошло, а Кэцеро уже был готов отправиться в путь. Я вышла вместе с ним за пределы замка и рассмеялась:

— Чувствую себя женой самурая, провожающей своего господина на войну!

Но Кэцеро даже не улыбнулся и неожиданно заявил:

— Я передумал оставлять тебя. Подожду, пока соберёшься, и отправимся вместе.

— Почему? — удивилась я.

— Не знаю, — он поморщился. — Вдруг появилось странное чувство…

— Конечно, появилось, ты ведь ещё ни разу не оставлял меня здесь. И, если тебе так спокойнее, пойду с тобой, но… думала, захочешь побыть с Нобу-сан наедине.

Я действительно считала, что Кэцеро лучше отправиться к могиле наставника без меня — ведь каждый из них был единственной опорой для другого задолго до того, как меня занесло в этот мир и в их жизни. Кэцеро колебался, но я обвила руки вокруг его шеи и проворковала:

— Не волнуйся, куда я денусь? Отправляйся, почти память Нобу-сан. А в следующий раз пойдём вместе.

Кэцеро прижал меня к себе с такой силой, словно надеялся, что моё тело прирастёт к его, и тогда мне точно придётся составить ему компанию. Но этого не произошло и, прошептав: "Я быстро, Аими!", он коротко прижался к моим губам и унёсся в предрассветный полумрак. А я вернулась на футон, и Камикадзе, довольно урча, забрался ко мне на грудь. Выспавшись, покормила зверька, позавтракала сама, поплавала в озере и занялась рисованием здесь же на берегу. Без Кэцеро было скучно, но, если меня отвлекало рисование, Камикадзе, вдоволь нагонявшись за бабочками, пришёл в уныние. Даже обед улучшил его настроение ненадолго. После полудня зверёк кружил надо мной не переставая, сильно действуя на нервы.

— Малыш… подожди хотя бы пока закончу, осталось совсем немного. Посмотри, как тебе?

Камикадзе пренебрежительно фыркнул.

— Вообще, твоё мнение мне не интересно, спросила просто из вежливости, — оскорбилась я. — А Кэцеро наверняка понравится!

Продолжая традицию родителей, полудемон предложил "усовершенствовать" несколько комнат, украсив их изображениями, рассказывающими нашу "историю". Идея захватила его настолько, что за полдня он успел превратить стену "прихожей" в гигантское поле со светлячками, и даже набросал контуры двух обнявшихся фигур. Я не могла не поддеть его, видя, с каким старанием он выводит линии.

— И кому, интересно, собираешься это показывать? Гостей у нас не бывает!

— Но мы… — Кэцеро запнулся и слегка покраснел, — мы же не всегда будем только вдвоём…

Я расхохоталась.

— Так это — семейный альбом? И как сразу не догадалась!

Кэцеро тут же заинтересовался, что такое "семейный альбом", и я объяснила, заверив: никакие фотографии не сравнятся с его рисунками. Говорила это совершенно искренне. У Кэцеро был несомненный талант к рисованию. Посети он половину курсов, на которых обучалась я, наверняка бы превзошёл мои умения. И, в отличие от него, сразу рисовать на стене я не отважилась — решила сначала сделать набросок на бумаге. Это была наша встреча под криптомерией, когда внезапное появление "дикаря" вывело меня из затяжной психологической комы. Вырисовывая встрёпанную шевелюру, в то время скрывавшую ярко-голубой глаз полудемона, улыбалась. Теперь не представляю его лица без этого глаза… Вконец потерявший терпение Камикадзе упал на мой почти законченный рисунок и, оставив на нём следы коготков, с визгом ударился в бегство.

— Ну подожди, разбойник! — разозлилась я. — Если догоню — не обрадуешься!

Отбросив рисунок, погналась за улепётывающим зверьком, и тот, заверещав от восторга, понёсся в сторону луга. Я помчалась следом, вылетела на луг… и, резко остановившись, чуть не растянулась на траве. В нескольких метрах от меня неподвижно стоял фантом. Светлые кимоно и хакама, длинная хаори со строгим узором, белоснежные волосы… Глаза цвета ночи не отрывались от меня.

— Аими.

* * *

Только сейчас заметила в его ладони извивающегося Камикадзе, хотела закричать, но ёкай легко подкинул зверька вверх, и тот замер в сомкнувшейся вокруг него светящейся сфере.

— Не бойся, это не причинит ему вреда. Не хочу, чтобы он мешал.

— Как ты… что… — я замолчала, понимая, что ничего связного сказать всё равно не смогу.