Возвращайся, сделав круг 2 - [20]
Повисло молчание. Туман почти рассеялся. Первые солнечные лучи начали проникать сквозь густые ветви.
— Нобу-сан… — я запнулась, тема, которую собиралась затронуть, всё ещё причиняла боль. — Кэцеро сказал, ты считаешь, я разбудила сердце Иошинори-сама. Тецуо, кузнец, называл меня его избранницей. И даже Дэйки говорил, я предназначена его господину. Иногда и мне казалось, он ко мне привязан, но… Это он убил Тэкэхиро. Не задумываясь, походя… Потому что Тэкэхиро — "всего лишь человек", ничто… как и я…
— Тэкэхиро, — задумчиво произнёс монах. — Тот, чьи останки ты хотела похоронить?
— Да… — я вкратце повторила то, что накануне рассказала Кэцеро.
Нобу-сан вздохнул и покачал головой.
— И ты ещё сомневаешься, что разбудила его сердце? Давно не общался с женщинами, но всё же помню, в моё время они были более уверенными в своих чарах.
Я с удивлением покосилась на него.
— Не смотри так, одзё-сан. На самом деле, ты удивляешь меня. Судя по всему, винишь себя в смерти этого юноши. В какой-то мере, так и есть. Он погиб из-за тебя, хотя и не по твоей вине. Не сомневаюсь, Иошинори-сама убил его из ревности.
— Из… ревности…
Словно поднятая со дна тина, в памяти замелькали подробности того ужасного утра. Пруд, стрекозы, смущённое лицо Тэкэхиро, его просяший взгляд и… мой поцелуй… Он длился одно мгновение, но если Иошинори-сама всё видел… и, если Нобу-сан прав… Я почувствовала, как кровь отливает от лица…
— Получается… я убила его…
— Нет, его убил Иошинори-сама, — возразил монах. — Но, очевидно, ты вспомнила что-то, подтверждающее моё предположение о его мотивах. Мне не приходилось встречаться со старшим сыном Озэму-сама. Знаю о нём лишь со слов Эмико, а позднее по рассказам Кэцеро. Эмико говорила о нём, как о холодном высокомерном существе, похожем на своего благородного отца только внешне. Она очень опасалась за жизнь маленького Кэцеро. Уверен, Иошинори-сама ничего не стоило избавиться от младшего брата, которого он считал недостойным их рода. Но Кэцеро-сама вырос и возмужал — Иошинори-сама ни разу не посягнул на его жизнь. Судя по этому, ему всё же не чужды благородство и принципы, а, судя по тому, что рассказала ты, и привязанности. Вряд ли Иошинори-сама приходилось заботиться о ком-нибудь прежде. Но появилась ты. И, когда необходимость защищать тебя переросла в добровольное стремление, это новое, непривычное чувство его, вероятно, ошеломило. Не удивлюсь, если он просто не знал, как с этим справиться и как себя вести. Отсюда и излишне жестокая расправа над юношей, который мог оказаться соперником. Я сомневаюсь, что Иошинори-сама действительно отпустил тебя. Но решение, готова ли ты это принять и простить его, остаётся за тобой.
Я была потрясена. Насколько всё обоснованно и логично, хотя и исходит от человека, никогда даже не видевшего ёкая и ничего не знающего о наших "отношениях"… Но даже если так…
— Есть… ещё кое-что… Нобу-сан. Защита, о которой ты говорил, скрывает меня от приспешников Ракурая — врага, занявшего земли Иошинори-сама. Для чего-то он ищет смертных с большой духовной силой… Может, и Иошинори-сама я была нужна именно для этой цели… при всей его привязанности ко мне…
— Сомневаюсь, — покачал головой монах. — О Ракурае я слышал немало. Очень сильный и опасный ёкай. Вероятно, не сильнее, но, из-за умения плести интриги, определённо опаснее, чем Иошинори-сама. Не знаю, для чего ему люди с большой духовной силой. Но не думаю, что сын Озэму-сама опустился бы до подобных уловок — добиться своих целей, используя силу слабого человеческого существа.
Он замолчал, лицо стало задумчивым.
— Помнишь, я говорил, уготованная тебе роль не исчерпывается освобождением Иошинори-сама от заклятия? Тогда я предполагал. Сейчас в этом уверен.
Треск веток, на нас посыпались листья и сухие сучья, а рядом ловко приземлился Кэцеро.
— Нобу-сан… Аими! — просиял он и вскинул бровь. — Неужели уже встала?
— Как видишь, — я поднялась на ноги. — Тебе помочь?
Кивнула на увесистый узел, который он держал в руках. Полудемон зашёлся от смеха.
— Ты? Поможешь мне? Уверен, даже не сможешь его поднять!
— И не собираюсь. Но могу помочь приготовить…
— Аими-сан очень добра, — вмешался монах. — Но будет лучше, если отдохнёшь и наберёшься сил для предстоящего путешествия. Приготовлением пищи займусь я.
При упоминании о путешествии лицо Кэцеро помрачнело.
— Отнесу всё в комнату для припасов, — буркнул он и унёсся прочь.
Я рассеянно посмотрела ему вслед.
— Отдохни, одзё-сан. Я позову, когда всё будет готово.
Монах неторопливо направился вслед за своим вспыльчивым воспитанником, но я его окликнула:
— Нобу-сан! Что ты имеешь в виду — моя роль здесь ещё не исчерпана? Думаешь, я не смогу вернуться домой?..
— Этого я не знаю. Но ты ведь намерена вернуться?
Я кивнула.
— Тогда поступай, как считаешь нужным. Судьба не замедлит вмешаться, если вмешательство окажется необходимым.
Уже совсем рассвело, птицы заливались вовсю. Из двери моей комнаты, которую оставила приоткрытой, вырвался Камикадзе, и, крутанувшись вокруг моей головы, привычно упал в сложенные для него ладони.
— Доброе утро, малыш! Хорошо спал? Проголодался? Могла бы не спрашивать! Тогда идём завтракать!
После буйной вечеринки — отоспись. Если грозит опасность — беги. Если занесло неизвестно куда — попытайся вернуться. Правильно? Да! Только я сделала всё с точностью до наоборот. После вечеринки отправилась на экскурсию. Когда грозила опасность, ринулась ей навстречу. Когда оказалась неизвестно где, согласилась остаться. И ещё ведь не упомянула, что занесло меня не куда-то, а на кишащие монстрами просторы среневековой Японии! А рядом со мной… в общем, он тоже не совсем человек. Я хочу вернуться в мой мир — к цивилизации.
Его обожание – сродни ненависти, его страсть способна сломать его и уничтожить меня. Он считает меня бездушной. Я его – чудовищем с лицом человека. Он высасывает кровь живых, чтобы поддержать своё бессмертное существование. Я вижу истинную суть обитателей его мира. Он не видит во мне свою жертву, я вижу в нём палача. Но бывает, что боль палача превосходит страдания его жертвы, а роли переплетаются настолько, что рассудить их становится невозможно… Я иду дальше невозможного, чтобы избавиться от проклятия, которое он для меня уготовил.
Драконы, превращающиеся в людей, девственницы, превращающиеся в попаданок, какие-то там "Туманные Империи"… Всегда считала подобное ерундой. Но однажды… представьте себе, бред стал явью! Только вот я — не девственница и… в общем, столкнуться мне пришлось совсем не с драконами. "Вышел ёжик из тумана, вынул ножик из кармана…" Думаете, это просто переделанная детская считалочка? Ха!
Я не побоялась вечного проклятия, чтобы быть с ним. Но этого оказалось недостаточно – рок тяготеет над нами. И, пока я искала способ повлиять на Судьбу, о себе заявили силы, жажда которых к разрушению – безгранична, а мощь устрашает настолько, что страхи о собственной участи кажутся незначительными. Выстоять в одиночку не удастся. Поиск союзников ведёт в самые глубины потустороннего мира, a я повторяю себе одно: судьба не может быть решена, до того как решится.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.