Возрождение - [20]

– Мне надо было приехать на машине, – сказала мама. – Да, надо было. Но я не подумала и просто пришла.

– Этого не может быть, – снова повторил он, потом отвернулся и прислонился лбом к стене. – Нет! – Он ударился лбом о стену с такой силой, что висевшая рядом картина Иисуса с ягненком на руках задрожала. – Нет! – Снова ударился о стену, и на этот раз картина сорвалась с крючка и упала.

Мама взяла его за руку, вялую и безжизненную.

– Чарлз, не надо, – сказала она и добавила, будто обращалась к одному из своих детей: – Не надо, милый.

– Нет. – Он снова стукнулся головой. – Нет! – И еще раз: – Нет!

На этот раз она взяла его за обе руки и оттащила от стены.

– Перестаньте! Прекратите немедленно!

Он ошеломленно уставился на нее. На его лбу проступило ярко-красное пятно.

– Этот взгляд, – рассказывала она мне много лет спустя, умирая. – Я не могла его вынести, но должна была. Такие вещи надо доводить до конца.

– Пойдемте со мной к нам, – сказала она. – У Дика есть виски, и я налью вам стаканчик, потому что вам это нужно, а у вас, я уверена, его нет…

Он засмеялся. И его смех звучал жутко.

– …а потом я отвезу вас в Гейтс-Фоллз. Они у Пибоди.

– У Пибоди?

Она подождала, пока он осознает смысл ее слов. Он не хуже ее знал, чем занимались в заведении Пибоди. К тому времени преподобный Джейкобс много раз совершал богослужение на похоронах.

– Пэтси не могла умереть, – произнес он терпеливым, наставительным тоном. – Сегодня среда, а среда – день принца Спагетти, как говорит Морри.

– Пойдемте со мной, Чарлз. – Мама взяла его за руку и вывела во двор, залитый великолепным осенним солнцем. В то утро он проснулся рядом с женой и позавтракал, глядя на сына. Они болтали о всяких пустяках, как обычно делают люди по утрам. Мы не знаем, что ждет нас впереди. Любой день может оказаться последним, и знать об этом никому из нас не суждено.

Когда они добрались до шоссе – залитого солнцем, безмолвного и, как почти всегда, пустынного, – он наклонил голову, прислушиваясь к звуку сирен со стороны Сируа-хилл. Над горизонтом поднимался дым. Преподобный посмотрел на маму.

– Морри тоже? Вы уверены?

– Пойдемте, Чарли. – «Я назвала его так единственный раз в жизни», – призналась она мне. – Пойдемте, мы стоим на дороге.

Они направились в Гейтс-Фоллз на нашем стареньком «форде»-универсале, через Касл-Рок. Это был крюк миль в двадцать, но к тому времени мама сумела взять себя в руки и восстановила способность мыслить ясно. Она не собиралась проезжать через место аварии, каким бы длинным ни оказался объезд.

Похоронное бюро Пибоди находилось на Гранд-стрит. Серый «кадиллак»-катафалк уже стоял на подъездной дорожке, а несколько автомобилей припарковались на обочине. Среди них были массивный «бьюик» Реджи Келтона и грузовой автофургон с надписью «МОРТОН ФЬЮЭЛ ОЙЛ», увидев который мама испытала огромное облегчение.

Отец и мистер Келтон вышли из здания, когда мама вела преподобного Джейкобса по дорожке. К тому времени он притих и напоминал послушного ребенка. Он разглядывал листву, рассказывала мама, будто пытался оценить, когда осенние краски заиграют во всей красе.

Папа обнял Джейкобса, но тот никак не отреагировал и продолжал стоять, сжав руки в кулаки и разглядывая деревья.

– Чарли, я очень сожалею о вашей потере, – пророкотал Келтон. – Мы все сожалеем.

Они проводили его в фойе, наполненное приторным ароматом цветов. Из висевших под потолком динамиков звучала тихая, как шепот, и почему-то зловещая органная музыка. Майра Харрингтон – в Западном Харлоу все называли ее Сплетницей – уже была там. Наверное, она подслушала разговор по общей телефонной линии, когда Дорин звонила маме. Подслушивание являлось ее хобби. Она тяжело подняла свою тушу с дивана в фойе и притянула преподобного Джейкобса к своей огромной груди.

– Ваша милая женушка и такой чудесный мальчуган! – завыла она высоким, мяукающим голосом. Мама взглянула на папу, и оба поморщились. – Они сейчас на небесах! Вот в чем утешение! Спасенные кровью Агнца, они обрели вечный покой в Царствии Божием! – По щекам Сплетницы потекли обильные слезы, оставляя следы на толстом слое розовой пудры.

Преподобный Джейкобс не отверг ее объятий и выслушал излияния скорби. Через минуту или две («Я уже начала думать, что она не остановится, пока не задушит его своими огромными грудями», – сказала мне мать) он отстранился, несильно, но решительно оттолкнув Майру. Затем он повернулся к отцу и мистеру Келтону и сказал:

– Я хочу увидеть их прямо сейчас.

– Нет, Чарли, – возразил мистер Келтон. – Надо немного подождать. Пока Мистер Пибоди не приведет их в по…

Джейкобс прошел через комнату, где какая-то старушка в гробу красного дерева ждала своего последнего появления на публике, и направился дальше, в конец коридора. Он лучше других знал, куда идти.

Папа и мистер Келтон поспешили за ним. Мама села, а Сплетница устроилась напротив нее, поблескивая глазками под копной белых волос. Лет ей было немало, за восемьдесят, и когда ее не навещал никто из многочисленных внуков и правнуков, чувствовать себя живой ей помогала только трагедия и скандал.

– Как он это воспринял? – громким шепотом поинтересовалась она. – Как вы его успокаивали?