Возрождение, или Граната в руках обезьяны - [69]

Это были Ярик и Эврика! Они купались обнаженными! В глазах потемнело, ревность захлестнула сознание. Набрав полную грудь воздуха, так и не смог ничего произнести, спазмом свело мышцы, я стоял, как вкопанный. За секунду в голове пронеслась вся короткая жизнь. Замелькали картинки, где мы с Эврикой, и везде звучали слова: «Сестра, сестричка, близняшки». Сознание возвращалось, гнев сменился на горечь, обиду на себя. Чего мне следовало ожидать, сидя в подвале, оградившись стенами из книг? Думал, все решится само собой. Так оно и решилось, награда досталась победителю. Кто не боролся, тот проиграл заочно.

Снова пелена злости застелила глаза, выхватив из-за пояса нож, громко сопя, побежал следом. Не помню, как, но к утру, изрядно вымотавшись, летая по лесу, не найдя парочки, оказался в храме. Раскрыв дверь за обе ручки, под звон колоколов спустился в подвал. Затолкал в походный мешок бластер, книгу Лукаса и еще одну чудную книгу, которая раскрывалась, как скатерть, ее огромный «колдовской» рисунок притягивал своей магией. Перекинув через плечо ремень с любимой жужжалкой, я покинул свою Софию. Если мне нельзя работать здесь и судьбой определено быть отшельником, незачем больше оставаться. Я свою миссию выполнил, пора на покой. Выходя, все же задержался, написав записку.

«Постройте вдали от храма забор, зверь перестанет тревожить мою Софию. Сбережет энергию.»

Перед храмом поклонился в пояс, произведя крестное знамение на манер Старомира. Я уже находился на мосту, прозвучал басом главный колокол.

Я от дедушки ушел и…

Я шел в свою деревню, пока другого не придумал. Народ вернется нескоро. Главный праздник в связи с Крещением перенесли на сегодня, завтра похмелье, затем Совет старейшин перед уходом, после обдумывание первого и дорога назад с женщинами и детьми. Недельку, может, и две поживу в полном одиночестве, на раздумье времени с лихвой.

Я шел лесной чащей, насвистывая мелодию из записей древних. Чего человеку не хватало? Жил, не тужил, нет, подавай роботов, манну небесную, да и небо само со всеми звездами. В голове зазвенели колокола: «Звез, − ударил маленький колокольчик, − ды-ы, − продолжил бас большого. Звез-ды, звез-ды». Впрочем, как сказал Радомир, «зверей хватает разных», далее продолжим: «умных нет». Бог создал нас не вместо себя, а в помощь себе. Вселенная огромная, и ему нужны помощники, толковые, не зарвавшиеся от могущества, предоставленного им. Теперь предоставил еще одну попытку вырастить достойное, надежное племя, управлять миром, зверь на это не способен. Воспитание человечества − колоссальный труд, под стать воспитанию неразумного родившегося дитяти.

По-другому не получается, мозг человеку дан, чтобы творить, изобретать, летать к звездам. Но что получил я взамен? Рога. Эта мысль развеселила. Весь путь смеясь, я шел домой, разговаривая с собой. Эх, как приятно поговорить с понимающим человеком! Никто не мешает, не возражает.

Вконец выбившись из сил, голодный ввалился в свой дом. Запихнул в рот кусок вяленого мяса, запил брагой и свалился спать.

Обеденное солнышко лучиком опустилась мне на лицо. Теплое, нежное прикосновение сняло тяжелый и кошмарный сон. Да, поистине «доброе утро» наступает в обед, я вышел прогуляться по селу. Дома не запирались, заходи и бери что хочешь. «Не укради!» − вспомнилась заповедь библии, легко сказать, трудно сделать, червь-искуситель гложет изнутри.

Дверь Светлича заскрипела и распахнулась, приглашая внутрь. А что случится, если и войду, посмотрю, как обжились другие? Мучаясь в сомнениях, терзаемый совестью и искушением, я застыл перед дверью. Как вдруг из нее мне навстречу выскочил медведь. Сбив с ног, покатил меня по земле, обнявшись, как закадычные друзья после долгой разлуки. Прижавшись к нему, я стремился не допустить, чтобы его пасть сомкнулась на моем горле. Когти прокололи медвежью шкуру на моей спине, но разорвать ее у медведя не получалось (какой-то дикий каламбур, медведь рвет медвежью шкуру). Вскоре по склону скатились в реку. Гостю Старомира повезло меньше, при последнем повороте он оказался снизу и уперся боком в большой валун, один нос торчал над поверхностью воды. Ненамного в лучшем положении оказался и я, с загнанными когтями в самый позвоночник, хотя лежал сверху, но лицо находилось под водой. Каждый глоток воздуха был смерти подобнен. Когда подымал голову для вздоха, клыкастая пасть норовила оторвать ее мне. Сделав глубокий вдох, я прижал его голову, упершись лбом в горло, притопил его пысу, ноги расставил, не давая ему повернуться и сбросить меня. Медведь хватанул воды, конвульсивно бешено задергался, когти влезли еще глубже, казалось, пробили легки и выпустили воздух. Наступила кульминация, медведь ослабил хватку, все закончилось. Освободившись от объятий, поднял голову и сделал живительный глоток чистого, ароматного воздуха.

Вот и славно! Еды привалило, и довольно нетрудно обошлось, пять минут в обнимку со смертью, множество дыр в спине − и на недельку попировать вдосталь. Отдышавшись, разделся, подставил раненую спину теплому солнышку, полез в воду за добычей. Весь остаток дня провозился с ней. Наевшись от пуза свеженины, разложил диковинную книгу на весь стол. Надписи на старинным языке, немного измененный, возможно, другой язык эпохи многоязычия, родственный, вверху крупными буквами написано: «СОЮЗ СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК». Помельче − «географическая карта».