— Здорово, Архимед! — расставив руки, кинулся на меня Донжуан. — Возмужал-то как, не узнать! Настоящий воин!
— И я рад тебя видеть! Донжуанчик, как я соскучился по тебе.
Мы схватились в крепких объятьях.
— Как так соскучился, а Эврика? Небось, скоро архимедики побегут.
— Да ну тебя, опять за свое, — рассмеялся я.
— Вижу, цивилизация наступает полным ходом. Задержись на годик, так и не застали бы никого.
— Куда мы денемся? Тока из-под земли вышли.
— Во-во, вышли на божий свет, расправили крылья, как бабочки или жуки навозные, и к звездам.
— Это все мечты, детские выдумки, как можно лететь так далеко и не умереть от старости? Лететь в такую даль, что солнце становится точкой.
— Не хандри, я знаю точно, полетишь. Ха-ха.
— Во обалдуй, пошли лучше, покажу новую кузницу и гончарню, где работает Эврика, — обнял его за плечи.
Оказалось, я немного перерос товарища.
По дороге Донжуан резко остановился.
— Я почему-то уверен, что полетишь, — серьезно произнес он. — Видели твою Софью.
— Кого? Где? Тьфу ты, опять шутишь.
— На берегу широкой реки, где ты и говорил, на повороте.
— Великан и сейчас там стоит?
— Не великан, а великанша, — поправил Донжуан. — Вся в белом платье, переливаясь в лунном свете. Тока, видно, не одна она, кажись, две головы. К утру исчезает, ночью вновь появляется. Два дня ночевали, первый на своем берегу, пока готовили переправу, я сбегал туда, страшно — жуть, но ничего не нашел, второй день на нашем, тьфу, на вашем. Запутался вконец.
— Ладно, попожжа разберешься, дальше что?
— Что-что, ничего, две ночи появлялась.
— Надо деду рассказать, может, отпустит.
— Э-э, да ты еще за деда прячешься, вояка. Во передохнем, отъедимся на ваших харчах, возьмем Спаса и съездим к моему народу. Знаешь, я, кажется, женился.
— Конечно, да, хорошо, — я не знал, как ответить после его издевки про деда, хотя радость переполняла всю душу.
— Да че ты, в самом деле, сжался? Хочешь прыгать — прыгай. Успеешь, повзрослеешь и душой, не только телом, дай срок, не торопись с этим. Думаешь, раз назвали воином, значит, приговор баловству и детству? Как бы не так. Я и сейчас не против побеситься, — уловил мою растерянность Донжуан.
Я обнял Донжуана и прошептал на ухо «спасибо». На пороге гончарни Донжуан застыл, как изваяние.
— Вот это да!
— Это Эврика сама сделала, всю посуду, что видишь, — с гордостью объявил я.
— Не-е, не то говоришь! Посмотри, какая дева, писаной красы!
С этими словами он подошел к Эврике, взял за руку и, преклонив колено, поцеловал ее. Затем выпрямился и, не отпуская руки, повернул деву, как волчок. Она не противилась, словно под гипнозом.
— Ай-яй, конечно, сама ж выросла и везде где надо. Слепила себя, ни дать не взять, по образу и подобию божьему.
— Бросьте вы, дядько, — отдернув руку, раскрасневшись, отбежала в сторону.
— То-то, дядько, — вздохнул он. — Где мои семнадцать лет? Ладно, показывай, что сотворили.
Прошелся вдоль полок с посудой, на них стояло множество разнообразной посуды от маленьких кружечек до огромных котлов.
— Подари вот эту, век буду вспоминать, когда брагу наливать, — в рифму произнес просьбу, держа в руках литровый кубок. — Сколько ж в нее влезет! Как удобно, маханул разочек, и пустой бурдючочек.
— Берите, дядь… Извините, не припомню вашего имени.
— Донжуаном меня кличут, о, распрекраснейшая дева, очей очарование.
— Харэ тебе в краску вгонять местное население, вроде как и женатый, — послышалось сзади.
— Поспешил я с этим, однако, поспешил. Хи-хи. — в ответ усмехнулся бродяга.
— Зверобой, привет! И ты здесь! — воскликнул я.
— А где мне быть? Погостил и годе, чай, пора и совесть иметь. Отпусти, медведь, на севере выжил, так дома задавят. На девок силу прибереги.
— Во-во, и я говорю, красну девицу запер в глиняном доме, и сам не гам, и другому не дам.
— Уважаемые дядьки, приглашаю вас к нам в гости. Час уже поздний, а вы с дороги голодные, — с ударением на «дядьки» пригласила Эврика.
— Не сказал бы, что и сильно, но отказаться от такого приглашения грех, да и брага Мастера Сталь самая отменная, боюсь, скиснет без нас, — покручивая кружку в руках, произнес Донжуан.
— Пошли, ДЯДЬКА! — стукнул в плечо Зверобой.
— Пошли, ДЯДЬКА! — ответил тем же Донжуан.
Обнявшись за плечи, два закадычных друга прихватили и меня, с трудом протискиваясь в дверной проем, с роготом вывалились на улицу.
— И где ж вы такому научились, лепить глину, дома красивые рубить? Вас нельзя оставлять одних, — шутливым тоном, рассевшись за столом, спросил Донжуан.
— Подожди, я, кажись, догадываюсь, Архимед книгу научился листать.
— Листать и я смогу, вот понять, — уколол Зверобой.
— Это мои двойняшки денно и нощно разбирали ее и накопали, что имеем, — на пороге появился дед.
— Доброго здоровья, Мастер Сталь.
Воины по очереди поклонились и обняли деда.
— Присаживайтесь за стол. Внученька, ставь на стол мои любимые клецки. Такое северяне и не пробовали.
— Хозяюшка у вас — любо глянуть, а ночами занимаются, видно, не тем, — сыпал колкости Донжуан.
— Хватит, — повысив резко голос, сказал Мастер. — Тебе стращать молодежь, созреют — найдут себе, с кем гнездышко вить, — уже смеясь, закончил дед.
