Возрождение, или Граната в руках обезьяны - [32]

— Я ведь смуглая, не такая, как все, и все дразнили меня Чумазой в племени Панков, — начала свой рассказ Эуропа. — Как-то раз на речке столкнул с обрыва меня Задира, местный мальчуган два метра ростом, он и раньше проходу не давал мне.

— Поди отмокни, чумазая, а то замуж не возьму.

Рогот не умолкал в компании пацанов, а как еще, все боялись его, пока я не вылезла и не врезала оплеуху. Хлопок пощечины оказался равносилен землетрясению, вначале гробовая тишина затем… Переросток бросился в драку, но я ускользнула и убежала домой. К вечеру возле нашего шалаша собралась вся ребятня деревни, они горланили непристойно и бросали камни. Отец три раза выходил, они разбегались и снова появлялись, вопя что есть силы. И тогда мать сказала: «Выбор за тобой, или ты его один на один, или они все вместе… Эти звереныши понимают только силу». Я даже обрадовалась этому решению покончить с моим недругом раз и навсегда.

— Доченька, подумай хорошо, я тебя не дам в обиду, тем более, как дочь Умника, тебя не тронут, потом подрастешь, и все взглянут на тебя по-другому. Теперь, если проиграешь, потеряешь все, он надругается над тобой по праву победителя, и это будет продолжаться годами. Никто не возьмет тебя замуж, — с горечью взмолился отец.

— Нет, папа, я не стану все годы прятаться за тебя, затем подставлять будущего мужа, решать нужно сейчас в самом зародыше.

— Хорошо, доча, я и не надеялся услышать другого, а ты справишься, я знаю, — сквозь скупые мужские слезы выступила улыбка на лице старого воина.

— Да, я справлюсь, пап, он просто неуклюжая гора мышц.

— Погоди, снимай шкуры, — сказала мать.

Скинув все, я стояла нагая, мать тем временем натерла меня кабаньим жиром и повязала легкую набедренную повязку. Хотела обрезать волосы, но я воспротивилась, какая буду девчонка без волос? Отец вручил новенький кремневый скребок, он не запрещен в рукопашной, если противник превосходит в росте и весе.

Вперед из шалаша вышел отец, все снова разбежались.

— Хватит горланить, идем на площадь, моя дочь вызывает Задиру на бой, — наполненный гордостью, объявил он, помолчал немного, добавил с ехидством. — Если мать ему позволит.

В кустах раздался легкий смешок.

— А что мне родители, я сам давно еду в дом приношу, давай сейчас начнем! — выходя из-за дерева, обиженно прорычал Задира.

— Нет, это должен быть честный поединок, всеми отмеченный на годы, — твердо возразил отец.

Всей гурьбой двинули к центру селения. На шум и крики выходили все, а узнав причину, уже никто не остался в стороне. Народ собрался кругом, гомон резко стих, это вождь племени, Ганс, поднял руку.

— Я часто видел, как многие мальчишки дразнили Эуропу, но она взрослеет, и это не может долго продолжаться. Уважая семью Эуропы, — Ганс сделал ударение и слегка склонил голову в нашу сторону, — я собирался поднять вопрос перед главами семей, но вы опередили. И все же хочу спросить, ты сама решилась на бой?

— Да! Я проучу, из Задиры он превратится в воина без имени, потому что не смог побить девчонку! Не быть ему мужиком!

Толпа взревела, Задира налился кровью, этого я и добивалась.

— Решай сама, я могу взять тебя под личную опеку, и тому, кто подымет руку, её и оторву даже за невинное оскорбление.

— Нет, только поединок, — я стояла на своем.

— Я объявляю бой.

Радостные крики заглушили дальнейшие слова вождя, он снова поднял руку, неспешно ликования умолкли.

— Силы у них неравны, а умение владеть оружием немного уравняет в шансе на победу (почти как господин Кольт в древности на диком западе, сейчас снова дикий запад, но нет пистолета). Возьми, Эуропа, себе то, чем лучше владеешь.

Все согласно закричали. Детина покрутил в руке свою любимую дубину, пришлось бросить ее в сторону. Поднял руки вверх и зарычал на всю поляну, давая понять, что и так побьет смазливую девчонку. Я вышла в круг почти голая, с торчащим за повязкой скребком, в полтора раза ниже и в три раза легче, наступило молчание, затем разразился дикий смех.

Верзила ринулся, как олень, вместо рогов выставив руки. Выждав его приближение, я прошмыгнула меж ног и в падении подтолкнула Задиру в попу. Он согнулся, намереваясь словить меня, но жир сделал свое дело, получив дополнительную порцию кинетической энергии в зад, боец кувыркнулся через голову под дружный хохот, не оценив противника по достоинству (хотя какое у женщин «достоинство»?). Снова расставил руки, набросился на меня. Теперь сменив тактику, я сама прыгнула ему на грудь и, плавно выскальзывая из теплых объятий, прочертила кровавую полосу скребком через весь торс, попутно разрезала и завязки на кожаных шортах. Они скользнули вниз, помешав сделать шаг хозяину, и он упал лицом в песок. Я сделала сальто назад, затем вперед и уселась у него на спине. Быстренько скребком нарисовала букву «Е» на ягодице и покинула бренное тело.

Задира вскочил с окровавленной задницей и такими же кровавыми глазами, изо рта шла пена, юноша превратился в берсерка (то, что нужно). Боец метнулся в сторону, поднял дубину. Она была с метр длиной, в толстый конец загнаны три куска металла, раскручивая ее, как семечко клена, летящее наземь, прижал меня к большому камню. Взмах и… удар, только искры полетели в стороны, головы там уже не было. Девчонка в последний миг взмахнула головой, волосы улетели влево, а сама отклонилась вправо, ухватилась за его левую руку выше локтя, описав дугу в воздухе, прилепилась к спине, обхватив ногами, нанесла удар ладошками по ушам. Эффект произвел впечатление взрыва, упав на колени, Задира долго тряс головой, казалось, исход боя предрешен, победитель на «коне». Но эта передышка вернула бойца в норму, зажав мои ноги (налипший на жир песок сработал в обратную сторону), выпрямившись, он бросил себя на спину, припечатал наездницу к земле.