Возраст дожития - [84]

– Чего же ей теперь-то не сидится? – С этого вопроса парень и решил начать беседу с Юсуфом.

– Кто знает, может, хозяйке что-то надо. – Юсуф был сама доброжелательность. Он категорически отрицал свою причастность к выращиванию запрещенной травы, точнее, говорил, мол, у нас в деревне она везде выращивается, это никак не преследуется законом, и он, несчастный узбек, даже не предполагал ничего плохого. Думал, раз хозяева выращивают, значит, им так можно. Куда потом девается выращенная и высушенная трава, не его ума дело. Кукол он делал потому, что руки не должны забыть свое ремесло, все хозяйские картины написаны им, Сергей даже помещение ему выделил под мастерскую и хорошо доплачивал за картины. Теперь, когда хозяина больше нет, ему придется либо новых хозяев искать, либо ехать куда-то еще, а с чем он поедет, у него и нет ничего. Последние деньги он родным послал, а потом хозяйка ничего не платила, всегда отговаривалась то похоронами, то еще чем-то. Слушая Юсуфа, Саша не мог понять, то ли манера причитать и жаловаться – принятая у них манера разговаривать с представителями власти, то ли это попытка разжалобить именно его, то ли он просто, разговаривая так, старается скрыть истинное положение дел. Распрощавшись с работником Сергея, Саша позвонил в город, своему начальству, и пересказал разговор.

– Пожалуй, надо вызвать этого мужика еще раз на допрос, если твой пересказ верен, то что-то за всем этим кроется, – раздался голос майора в телефонной трубке. – Не верю я ему, столько лет жить в одной деревне и не свести знакомство ни с кем из местных, странно это. Ведь людей его национальности поблизости не живет?

– Вот в том-то и дело, живут и не так уж далеко, их там целое поселение. Лет сорок, если не больше, как сюда перебрались. Как водится, сперва один приехал, построился, потом семью перевез, потом еще семья, и в итоге целое село, душ двести, наверное. И, самое главное, он разговаривает как раб, а держится, как хозяин жизни. Плохо получается у него жаловаться, нет искренности, и еще, возможно мне показалось, он нас не любит, причем активно не любит, хотя меня он видел всего несколько раз и претензий я ему не предъявлял, даже документы не спросил.

– А что же не спросил?

– Специально, хотел на доверительный разговор вывести. Про паспорт у него всегда можно спросить, только я боялся, спросишь документы, и никакого разговора не выйдет. Его ведь выгнали из села, когда вернулся из тюрьмы, может он и не успел с собой документы взять.

– А! Я так понимаю, откровенного разговора все равно не вышло. Кстати, о паспорте, он должен был его получить вместо справки об освобождении, получил?

– Не проверял, наверное, получил, а как иначе? Так мне отчет писать или нет?

– Проверь, а отчет пиши, только подробно все пиши, с интонациями, жалобами и прочим.

– Как это с интонациями?

– А так, вставляй свое впечатление о человеке, о его манере говорить, держаться. Может, твой отчет мы и не прикрепим к делу, но польза от него все равно будет.

Саша сел писать, но в тот день ему не суждено было закончить свое сочинение, прибежали от магазина двое пацанов и, перебивая друг друга, начали что-то требовать от участкового. При этом один тащил его за руку, а другой, стараясь перекричать друга, захлебываясь слезами, выкрикивал нечто нечленораздельное.

– Хватит! – заорал участковый, поняв уже из отдельных выкриков и слов, необходимо срочно бежать к магазину. Он выбежал вслед за мальчишками из отдела и бросился к мосту, бормоча себе под нос: – Ведь давно говорили, перенесите отдел на центральную площадь перед магазином! Саша понял, что-то случилось нехорошее, раз мальчишки, которые еще вчера обходили участкового стороной, примчались за ним. Когда они добежали, там уже стояли все их односельчане, образовав круг вокруг чего-то невидимого. Саша протолкался в середину. В центре стоял на коленях Сергей Михайлович, тот самый высокий старик, которого продавщица выспрашивала, желая помочь Стасу. Старик держал голову лежащей на земле пожилой женщины и периодически оглядывал стоящих людей взглядом, в котором сквозило отчаяние.

– Что тут произошло? «Скорую» вызвали? – строго спросил Саша. Поняв, что ему никто не собирается отвечать, он посмотрел на окружающих и, зацепившись взглядом за одну из теток, стоявших впереди, повторил свой вопрос, уже непосредственно ей: – Ну, я жду.

– Вызвали.

– Теперь подробно, что тут произошло?

– Да что говорить-то, выстрелили, далеко вроде, а она возьми и упади, вон Михалыч прибежал, и внук их, теперь не знаем, как быть.

– Она жива! – вдруг выкрикнул старик. Пожилая женщина вдруг застонала и подняла голову, потом села на земле и недоуменно огляделась.

– Ждем машину «Скорой», а пока я попрошу всех разойтись. Надо будет, вызовем. Что это с вами, тетя Нина? Весь поселок испугали, вон ваш внук совсем белый стоит, чуть не плачет.

– Стреляли, – с трудом разлепив непослушные губы, проговорила женщина.

– И что, ну стреляли, так тут, километрах в пяти, охотничье хозяйство. Вы же знаете, оттуда выстрелы периодически слышны. Они же далеко, сюда пуля не долетит.