Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н.э. - [4]
Отношения между отдельными слоями древнеримской общины в религиозном и в гражданском быту, несомненно, накладывали очень яркий отпечаток на всю ее общественную жизнь, но то, что служило причиной всех этих явлений, рассматривалось Фюстель де Куланжем как следствие тех чисто идеологических факторов, которые в действительности имели лишь подчиненное, экономически и политически обусловленное значение.
Теория Фюстель де Куланжа оказалась плодотворной в том смысле, что она заставила обратить внимание на значение многоплеменности древнеримской общины и на возможность соответствия социальных и этнических категорий. В особенности много и разнообразно дискутировался в науке вопрос об этническом различии патрициата и плебса в римской общине; на констатации этого различия построены в известной мере теории происхождения плебса у Биндера[10] и у Альтгейма[11], причем последний, видя в патрициях пришлых завоевателей, а в плебеях потомков древнего, автохтонного населения, выдвигает на передний план социальную, а не этническую сторону этих различий. Весьма интересные соображения этого и других новых авторов в отношении происхождения римского плебса, его учреждений и идеологии будут приняты нами во внимание в дальнейшем изложении лишь постольку, поскольку они имеют значение для истории угнетенных и порабощенных элементов древнеримского общества.
Вышедшая в 1877 г. книга Л. Моргана[12] давала весьма отчетливое представление о том, как складывался римский род и возникало в результате преобразования гентильного [14] строя римское государство. Следуя за Нибуром и Моммзеном в постановке вопроса о происхождении плебса и клиентелы[13], Морган привлек большой сравнительный материал, почерпнутый из североамериканской этнографии, который позволил подтвердить многие наблюдения, сделанные названными историками в области изучения древнеримского общественного строя на основании традиционно–исторических данных.
Постепенно в науке усиливалась тенденция к тому, чтобы отправляться от хозяйственных явлений при изучении древнеримского социального строя. Еще В. Ине[14] обратил внимание на то обстоятельство, что клиентела как определенное социальное состояние покоренных и зависимых иноплеменников является общеиталийским установлением, связанным с определенной степенью хозяйственного и общественного развития.
Все эти исследования дали возможность Марксу и Энгельсу прийти к заключению, что древние государства возникли как государства рабовладельческие, основанные на использовании в качестве рабочей силы принудительного труда соплеменников и иноплеменников, подчиненных внеэкономическим путем[15]. Констатация Марксом и Энгельсом классового характера античного общества, возникшего на основе рабовладения в широком смысле этого понятия, позволила приобщить к этому понятию также и. промежуточные социальные состояния, вынужденные к труду внеэкономическим путем и находящиеся в эксплуатации у класса рабовладельцев (которые выступают как землевладельцы, торговцы и промышленники). Это обобщение приобрело большое значение в исторической науке еще задолго до того, как образовалась школа историков–марксистов, последовательно применяющих марксистскую теорию к излагаемым ими историческим фактам и рассматривающих исторический процесс с точки зрения учения об общественных формациях. [15]
Даже историки, не признававшие борьбу классов и классовый характер античного общества, испытывали на себе весьма сильное влияние этого учения, как только они обращались к вопросам истории древнего хозяйства и общества.
В 1900 г. К. И. Нейман в ректоратской речи, посвященной истории землевладения в Римской республике[16], констатировал, что первоначально плебс представлял собой закрепощенное крестьянство, находившееся в подчинении (клиентеле) у землевладельцев–патрициев[17]. По его мнению, такое положение продолжалось до введения законодательства XII таблиц и установления центуриатного порядка, что он оценивает как революционное событие, приведшее к освобождению плебеев из–под власти патрициев, к превращению их в свободных римских граждан. Несколько позднее Э. Мейер высказал соображения о характере первоначальных римских социальных состояний, весьма близкие к пониманию этого вопроса Нибуром и Моммзеном, исходя всецело из причин политико–экономического характера. Он полагал, что вся разница между патрициатом и плебсом состояла именно в том, что патриции фактически были владельцами земли и скота, а плебеи, если они даже и владели маленькими клочками земли (lieredium), все равно находились в зависимости у патрициев, для которых они принуждены были обрабатывать землю и пасти скот, пребывая юридически в положении если не рабов, то клиентов
