Возникновение и развитие научного факта - [53]
На определенной стадии мыслительные навыки и нормы приобретают статус очевидности, воспринимаются как единственно возможные, как нечто такое, над чем не следует задумываться. Они даже могут восприниматься как нечто сверхъестественное, выступать как догмы, аксиомы, а не просто полезные соглашения. В этой связи было бы интересно сопоставить историю науки с историей спорта (от политеистического античного общества до физкультуры, имеющей гигиеническую направленность в наше время).
Сложностью современных социальных систем объясняется то, что мысли тельные коллективы во многих случаях пересекаются и вступают в различные взаимоотношения во времени и в пространстве. Мы видим различные профессиональные и полупрофессиональные мыслительные сообщества в различных сферах: бизнесе, военном деле, спорте, искусстве, политике, моде или в какойлибо области науки, религии и т. д. Чем более специфично, чем более специализировано какое-то мыслительное сообщество, тем прочнее особые мыслительные связи между его членами. Эта связь не знает границ ни между нациями и государствами, ни между классами или возрастными группами. Это можно сравнить с социальной ролью спорта или спиритуализма. Особые термины: матч, фол, walkover[159] в спорте, демарш, expose[160] в политике, сальдо, конто, «быки» и «медведи» на бирже, бутафория, экспрессия в искусстве — используются внутри мыслительных коллективов, независимо от границ национальных языков. Печатное слово, кино, радио — все это служит взаимному интеллектуальному воздействию внутри мыслительного коллектива. Они также способствуют поддержанию связи между эзотерическими и экзотерическими кругами, как бы ни были они отделены друг от друга и сколь бы ни были редкими и опосредованными их контакты.
Показательным примером, на котором хорошо видна общая структура мыслительного коллектива, является мода, если рассматривать только ментальное единство поклонников какой-либо моды, отвлекаясь от общих экономических, социальных и межличностных, профессиональных и коммерческих факторов этой сферы. Речь идет только о мышлении, определяющем моду как таковую, независимо от ее конкретного содержания.
Особый настрой мыслительного коллектива моды заключается в расположенности его участников непосредственно воспринимать то, что признано модным, в признании неоспоримой ценности моды, в чувстве солидарности с другими участниками этого же коллектива и безграничном доверии эзотерическому кругу. Наиболее верные сторонники моды принадлежат экзотерическому кругу, но они не вступают в непосредственное общение с теми, кто диктует моду, из кого формируется эзотерический круг. Особые продукты деятельности последнего проникают в экзотерические круги по официальным, если можно так выразиться, каналам коммуникации внутри данного коллектива, они лишены какой-либо персональной идентификации, а сила принуждения, с какой они воздействуют на рядовых участников коллектива, постоянно возрастает. В них нет указания на какие-либо частные мотивы. Просто говорят: «Се qu’il vous faut pour cet hiver» [ «Это то, что вам нужно носить этой зимой»], или «А Paris la femme porte…» [ «В Париже женщины носят…»], или «Lance au printemps par quelques jeunes femmes de la societe partisienne…» [ «Известные законодательницы парижской моды рекомендуют публике…»]. Это наиболее сильное из возможных принуждений, ибо оно воспринимается как самоочевидная необходимость, а не как принуждение. Горе той верующей, которая не захочет или не сможет подчиниться этому диктату: она ощущает себя оставленной всеми, на ней как бы лежит клеймо, которое, как ей хорошо известно, уличает ее в измене перед всеми ее подругами. Члены эзотерического круга испытывают гораздо меньшее давление: они даже могут позволить себе коекакие новшества, которые обретают принудительную силу только впоследствии, благодаря внутриколлективной коммуникации. Однако и они вынуждены следовать определенной «обязательности»: нельзя, чтобы у костюма в стиле ампир были рукава в стиле барокко, etc.
Сравнивая стили мышления, мы тотчас замечаем, что различия между ними могут быть меньшими и большими. Например, различие между стилями мышления физиков и биологов не так уж велики, если только последние не стоят на позиции витализма. Гораздо больше различий между стилями мышления физиков и филологов, еще большая разница между стилем мышления современного европейского врача и специалиста по китайской медицине или мистика Каббалы. Можно говорить о нюансах стиля, о вариативности стилей, о различных стилях. Но построение исчерпывающей теории стилей мышления не может быть задачей этой книги. Здесь хотелось бы только указать на некоторые особенности межколлективной коммуникации стилей.
