Вознесение - [72]

Руки детектива, лежащие сейчас на столе, — сильные и чистые, как у хирурга-ортопеда. Любой без страха вверил бы им свою жизнь. Признаков борьбы, сообщает он, на месте происшествия не обнаружено, из чего следует вывод: похититель Бетани был ей знаком.

— Позвольте полюбопытствовать — как давно вы… э-э-э… прикованы к… — Показывает кивком.

Откатываюсь на миллиметр назад.

— Один год, десять месяцев и три дня. Это навсегда. Ходить я не могу, если вы на это намекаете. А насчет того, где я была вчера ночью, — говорю я, предвидя следующий вопрос, — скажу сразу: алиби у меня нет. По крайней мере, такого, которое можно проверить. Я провела ночь дома, одна. Только я и мой титановый друг. — Похлопываю колесо.

После чего меня информируют: в оксмитском списке посетителей фигурирует некий доктор Фрейзер Мелвиль. Он неожиданно взял отпуск на работе, уведомив об этом начальство в последний момент. Какие отношения связывают его со мной и с моей бывшей пациенткой? Куда он уехал?

— Мы знакомы, но не скажу, чтобы близко. Насколько мне известно, он уехал в научную командировку.

— Что ж, в стране его действительно нет.

Кавана объявляет это таким тоном, каким делают ставки за покерным столом. Принимая правила игры, делаю каменное лицо.

— Согласитесь, совпадение довольно странное.

— Где он?

— Его имя обнаружено в списке пассажиров, прибывших в Таиланд вчерашним рейсом.

Детектив следит за моей реакцией, поэтому я стараюсь не показать, как ошеломила меня эта новость. В моей голове идет лихорадочная работа. Если Бетани исчезла сегодня утром, Фрейзер Мелвиль похитителем быть не может — в то время он был уже в Таиланде. Кто же тогда ее увез? Возможно ли, что он сказал правду и сейчас действительно фотографирует пейзажи в Юго-Восточной Азии? За пять дней до метановой катастрофы?

«Сегодня — не было». И Кристин Йонсдоттир тоже не было. Я стисну зубы и сыграю свою роль. Только не ради нее.

— Так вы говорите, доктор Мелвиль — ваш знакомый? Не слишком близкий? По словам доктора Шелдон-Грея, вы встретились здесь, в Хедпорте, на благотворительном приеме, с которого ушли вместе, не дождавшись ни шведского стола, ни лотереи.

Теперь понятно, куда он клонит.

— Не люблю шведские столы, у меня от них всегда несварение желудка. И я никогда ничего не выигрываю. Доктора Мелвиля заинтересовал случай Бетани.

— И вы подробно его описали?

— Врачебной тайны я не нарушила, если вы это имели в виду. — Строго говоря, это не совсем правда. — Они и виделись-то всего один раз. По моей инициативе. Он говорил, что хочет поддержать ее интерес к естественным наукам. Я и понятия не имела, к чему это приведет.

Актриса из меня неважная — как показал эпизод с теологически озабоченной Пенни. И все же я делаю сокрушенное лицо и заверяю детектива Кавану, что отвечу на любые — да-да, любые — вопросы. Все что угодно, лишь бы разыскать Бетани.

А известно ли вам, что доктор Мелвиль принимал болезненные фантазии вашей пациентки всерьез? И даже списался с рядом ученых, к немалой тревоге своего начальства?

Пристыженно киваю в ответ. Да, и я виню себя в том, что проглядела тот момент, когда интерес физика к идеям Бетани приобрел нездоровую окраску. Особенно в свете того, что моя предшественница, Джой Маккоуни, угодила в ту же… поискав нужное слово, заканчиваю:…ловушку.

— У Бетани дар убеждать людей, — настойчиво говорю я. — Ее бред заразителен. С такими пациентами невольно срастаешься, иногда — чересчур. — Опускаю глаза долу и выдерживаю приличную паузу. Ощущение такое, будто нас обоих посадили под стеклянный колпак. — По мнению доктора Шелдон-Грея, эту ошибку совершила и я. — Кавана заинтересованно вскидывается. — Хотя сама я склонна не согласиться.

Такого поворота следователь предвидеть никак не мог. Даю ему время осмыслить поток моих откровений, мое горячее желание помочь следствию раскрыть тайну беглого физика.

— Доктор Мелвиль переживает сейчас не самый легкий период в своей жизни, — после некоторой заминки продолжаю я. — Хотя он старается этого не показывать, недавняя смерть матери стала для него тяжелым испытанием, выбила почву у него из-под ног. А мы, психологи, замечаем далеко не все и не всегда. И способны проглядеть даже очевидные вещи.

— А чем вы объясняете столь поспешный отъезд причем буквально за день до похищения Бетани? Скажете, совпадение?

— Ну, удивительного тут ничего нет. Ему давно пора было сменить обстановку. Он поговаривал о том, чтобы съездить в командировку. Его мать умерла, с работы его попросили, а тут еще Бетани запудрила ему мозги… Я и сама ему говорила: «Ради бога, поезжай». И рада, что он внял моему совету.

— В таком случае вам, вероятно, известна и цель его поездки в Таиланд? Этой научной командировки?

Сосредоточенно изучаю стол. Дерево, но не настоящее, а ламинат. Фотография, Перенесенная на пластик. Подделка столь убедительна, что впору плакать. Детектив нетерпеливо ерзает. Люди действия не любят сидячей работы.

— Мне неловко об этом говорить. Но я догадываюсь о… склонностях Фрейзера и боюсь, «научная командировка» — не более чем эвфемизм. — Брови детектива ползут на лоб. Я упиваюсь своей маленькой местью. — Ваше поприще — криминал, мое — человеческая душа, — продолжаю я. — И вы, и я имеем дело с болезненными мотивами. Лично мне не нравится многое из того, что я вижу в человеческой природе. Однако закрывать глаза тоже нельзя.