Александр. Во время атаки меня охватил страх.
Слуга. Это была ужасная бойня. Наши солдаты завалили своими трупами турецкие окопы.
Александр. Я разрыдался и обкакался.
Слуга (складывая одежду). А все из-за нехватки снарядов. Поэтому их окопы не были взяты.
Александр. Я умолял трубить сигнал к отступлению.
Слуга. Я слышал его. Но, думаю, это была ошибка. Из-за этого отступающие столкнулись со второй волной атакующих, и в этой мешанине погибло народу больше, чем если бы атака продолжалась.
Александр. Знаю. Все из-за меня.
Слуга. Император вправе дать сигнал к отступлению, когда захочет.
Александр. Из-за этого погибло еще больше людей.
Слуга. Может, завтра повезет больше. Носки оставить? А то земля холодная.
Александр. Никаких носков.
Слуга. Император покрылся гусиной кожей. Позвольте мне помассировать вам ноги?
Александр. Никакого массажа.
>Голый, он стоит на земляном полу и дрожит. В отдалении снова раздается крик.
Ты тут один, а я голый. Ты сильный, а я слабый. Ты красив, а я уродлив.
Слуга. Да.
Александр. Объясни, почему тебе не удалось убить меня.
Слуга. Я должен оправдываться?
Александр. Да, должен.
Слуга. Император принял меня за зверя. Он обижает меня. Я не зверь, но он может обижать меня, как ему вздумается. Ведь он Император.
>Пауза. Александр пристально смотрит на него. Внезапно кричит.
Александр. Выпороть этого человека! Эй, бейте его!
>Входит Офицер.
Слуга. За что?
Александр. Бейте, бейте его!
Слуга. Бог мой, но за что?
>Офицер берет его за плечо.
Александр. За что? Ни за что. Выпороть его просто так!..
>Слугу уводят. Александр опускается на кровать. Вновь издали доносится крик. Входит Офицер.
Офицер. Прикажете выпороть его? В самом деле?
Александр. Да. И немедленно.
>Офицер выходит. Пауза. Издали доносится крик. Александр встает. Слышатся равномерные удары плети. Он слушает. Вновь издали доносится крик.
Сапоги!
>Входит Офицер.
Никто так и не почистил мне сапоги!
>Офицер берет сапоги и выходит. Теперь к звукам, доносящимся за сценой, примешивается звук щетки, которой чистят сапоги. Взгляд Александра устремлен в темноту, а слух полностью поглощён доносящимися до него звуками.
