Возможно, их зовут иначе… - [13]

— Хорошо, что я вас встретил, сеньор начальник! А то так боязно, так боязно…

— Почему тебе боязно? — рассеянно спрашивает жандарм. Он все еще держится за ручку двери.

— А вот эти парни в каскетках…

— Какие парни?

— Да там, на шоссе. У одного еще автомат висел на груди. Я так испугался! — вдохновенно врет Педро.

— Парни с автоматами? — переспрашивает Ромеро. — Ты видел их на шоссе?

— Ну да! Я думал, вы их тоже приметили, сеньор начальник. Тот, что с автоматом, подавал какие-то сигналы машинам.

— Говоришь, подавал сигналы? И куда же они подевались, эти парни?

Ромеро уже давно бросил ручку двери. Усы нервно двигаются на его жирном лице.

— Когда я прибежал сюда, они стояли на автобусной остановке, — невинно сообщает Педро. Уж он-то хорошо знает, что до автобусной остановки идти добрых два километра. Значит, туда и обратно — четыре.

— Надо было следить за ними, а не бежать сюда, — с досадой говорит Ромеро.

Жандарму до смерти не хочется выслеживать каких-то типов с автоматами, тащиться по шоссе в такой ветер, вместо того чтобы сидеть в тепле у тетки Марии и потягивать вино. Но мальчишка тогда наверняка станет трепаться по всему селению, что Ромеро струсил. А здешним людишкам чуть попадись на язык — пропадешь!

— Посмотрим, посмотрим, что это за типы с автоматами, — говорит он и идет через улицу в парикмахерскую Арриды. У Арриды есть телефон. Ромеро сейчас позвонит своим подручным в полицейский участок и вместе с ними отправится выслеживать неизвестных злоумышленников.

Педро глядит ему вслед. Мальчику и самому еще неясно, зачем он отправил жандарма в далекую прогулку. Но он так ненавидит Ромеро, что готов подстроить ему любую каверзу.

Внезапно Педро вспоминает отца, его строгий наказ: «Сейчас же возвращайся домой. Жди Карлотту. Ты нужен там». И снова сердце начинает прыгать в груди мальчика, и он что есть духу пускается к дому.

8. ШЕСТЬДЕСЯТ МИНУТ

В тюрьме Форталеза политические ждут звонка на ужин. Тихо в тюрьме. Так тихо, что даже сквозь бронированные двери слышны шаги тюремщиков.

Здесь, во внутренней тюрьме, их немного, всего пять человек. Все они будут дежурить в столовой во время ужина заключенных. Командует ими сержант Ламбрино. В мундире с начищенными пуговицами этот образцовый служака проходит по коридору, куда выходят камеры. Если бы сержант заглянул сейчас в глазки, он увидел бы, что большая часть узников быстрыми шагами меряет камеры или просто стоит на одном месте, устремив нетерпеливые глаза на дверь. Нет ни одного, кто сидел бы за чтением или занимался бы, как обычно, перед ужином гимнастикой.

Младший сержант Седас встречает начальника у дверей столовой.

— Во вверенном мне отделении все в порядке, — докладывает он, вытягиваясь перед Ламбрино.

— Хорошо. — Ламбрино смотрит на часы. — Можете давать звонок.

Высокий, резкий звук пронизывает сверху донизу все здание тюрьмы.

Вздрагивают в своих камерах заключенные. Вздрагивает Бранко, ощупывая в кармане пузырек. Выпрямляется Большой Себастьян. Каждый стоит наготове у двери. И, едва поворачивается автоматический замок и распахиваются двери, каждый выскакивает в коридор.

— Тихо! Что за спешка! — кричат тюремщики.

Тюремщики не знают, что у заключенных всего один час в распоряжении. Только шестьдесят минут на дорогу к свободе!

— Стройся! — раздается команда.

Заключенные строятся в ряды. Возле Большого Себастьяна встает Бранко. Беглый взгляд на друга. Как много говорят глаза…

Гулко разносится по зданию топот многих ног. Заключенные идут по коридору мимо своих камер, проходят их, заворачивают за угол. Вот она, дверь столовой, за которой видны длинные столы с нарезанными кучками хлеба и алюминиевыми мисками.

Кастро и Сеабра, которые дежурят нынче на кухне, уже принесли котлы с тюремной похлебкой. Большой Себастьян видит их напряженные лица.

В дверях внезапная толкотня, мгновенное замешательство. Стража оказывается в кольце заключенных.

— Что такое? Что встали?! По местам! — раздраженно кричит Ламбрино.

В следующее мгновение какая-то сладко пахнущая тряпка зажимает его нос и рот. Ламбрино борется, хочет сорвать ее, делает судорожный вдох и тяжело опрокидывается навзничь. Рядом с ним валятся младший сержант Седас и остальные три тюремщика. Запах хлороформа реет над усыпленными.

— Связать. Заткнуть на всякий случай рты, — распоряжается Бранко.

Ламбрино что-то говорит спросонья. Ему дают понюхать еще немного хлороформа и рукавом его собственной рубашки затыкают рот. У пояса сержанта — связка ключей. Вот она уже в руках Бранко.

— Эти два — от наружной двери, — бормочет Бранко. — Я их заметил во время прогулок. А эти — от камер.

— Все здесь? — спрашивает Большой Себастьян.

— Нет, не все! Нет Маскаренаса и Гарсиа, — откликается Сеабра. — Они ведь ужинали раньше нас.

— Тогда быстро за ними.

Бранко бежит за двумя товарищами. «Политических», чья очередь бежать еще не настала, запирают в камерах. Когда начнется следствие, у них будет алиби: беглецы обошлись с ними очень круто, они ничего не видели и не слышали, ни в чем не принимали участия. Все это давно обдумано и решено товарищами на воле.

— Ну? Теперь все? — опять спрашивает Себастьян.