Возьмите нас в стаю - [107]

Может, причина была в этой неистребимой шемин-мингрельской тяге к коммунальности, может быть, в том, что на их кораблях искусственная гравитация в самом деле работала. Работала, черт побери.

Например, сейчас, когда корабль входил в плотные слои атмосферы четвертой планеты и, по идее, они должны были ощущать планетное гравитационное поле, в рубке все оставалось по-прежнему. Пол не кренился, забавная фигурка какого-то зверька, что стояла на панели перед одним из штурманов, не норовила никуда съехать. Как будто они не в настоящем корабле, а в симуляторе.

Рената что-то вполголоса пробормотала по-немецки. Кажется, все-таки что-то цензурное, вроде «Офигеть», но Тим не был уверен. Немкого он нахватался в свое время только поверхностно, от ребят в казармах. Зато Вонг не скрывал своего удивления и досады:

— Блин, — произнес он, глядя на показания экранов, согласно которым корабль был наклонен под углом восемьдесят градусов, — продали бы они технологию Земле, мы бы уж говно носом на маневрах не размазывали.

Вонг говорил по-русски, а на этом языке его лексикон отличался колоритом, ибо он выучил его тем же способом, что Тим — китайский и немецкий: в казармах. Они все условились общаться именно на русском, потому что шемин-мингрели поднахватались и упрощенного китайского, и английского, что были в ходу в посольстве. Тим, правда, еще знал кантонский диалект (была у него девушка оттуда), и Вонг его тоже знал, потому что половина его семьи обитала в Шанхае, но это исключило бы из диалога Ренату и Бергмана. А так, на удивление, исключало только Бергмана: Рената немного знала русский, так как учила его на факультативе в институте.

Но Бергман все равно на мостике отсутствовал: он нес вахту в инженерном отсеке.

Тим мог только солидарно вздохнуть.

Да, эта чертова рубка, отрицающая законы физики, имела свои преимущества. Во-первых, то самое пресловутое чувство локтя, которое не чуждо людям точно так же, как и шемин-мингрелям. Во-вторых, он мог взять сюда Джека, и никто и слова не сказал: у всех шемин-мингрелей нэли были с собой.

Если бы Джек не сидел смирно у его кресла, Тим бы чувствовал себя гораздо хуже.

Четвертая планета — четвертая от конца на самом деле, так, от внешнего края системы считали планеты шемин-мингрели — теперь предстала перед ними в хай-деф, развернутая на весь передний экран. Вблизи, нельзя было увидеть на ней ничего такогого, чего они не видели заранее: мрачный мир, с тяжелой серной атмосферой, плюющимися лавой вулканами и кипящими морями. Его первый помощник, шемин-мингрелька с практическим земным именем Олежа Пирс, была абсолютно уверена, что местечко самое подходящее.

— Господин капитан, — проговорила она из-под его правой руки: справа и чуть ниже находилось ее кресло. — При всем уважении, разрешите все-таки выяснить, для чего мы произвели снижение? Что может дать визуальный осмотр такого, что не могут дать сенсоры?

Тим промолчал. Олежа продолжала:

— Осмотр планеты затруднен из-за высокого уровня радиоактивного излучения и этих облаков высокотемпературного газа. Нашим сенсорам даже рельеф местности тяжело отследить. А у дотушей высокая технология. Им тут спрятаться ничего не стоит. По-моему, нам стоит вызвать вспомогательную группу для прочесывания…

Тим покачал головой, и прекрасно вышколенная Пирс осеклась на полуслове. Сначала Тиму казалось, что уютные невысокие шемин-мингрели словно бы любили играть в армию, с такой комичной серьезностью они выполняли его приказы и следовали протоколу, который тоже до смешного напоминал земной. Разве что «сэром» или «товарищем капитаном» его никто не называл. Но нет, это была не игра, и Тим отлично это понимал. Как и все остальные на корабле.

Тим еще раз окинул взглядом пейзаж. Он думал, может быть, он красив — сухие схемы съемки не могли бы это передать. Может быть, тут мрачно-свинцовое небо, клубящее облаками всех оттенков багрового, нависает над сверкающими скалами вулканизированного хрусталя… Нет, ничего подобного. Небо навалилось косматой вздувшейся крышей. Желто-серый туман окутывал все, скрадывая даже демонические очертания гор, если они тут были; жидкость растекшаяся внизу, казалась мутной и грязной. Корабль летел над планетой, а под ним тянулась все та же равнина, унылая в своем многообразии. Безрадостный мир.

— Нет, — сказал он, — дотуша тут нет. Почти наверняка. Подробное исследование этой планеты оставим напоследок.

— Разрешите спросить, почему? — уточнила Олежа.

— Вы же читали материалы по дотушам, — сказал Тим. — Они эстеты. Или хотя бы тот, кого мы ищем, — эстет. Он бы в этой дыре и дня не провел.

На лицах всего экипажа мостика (а кроме Олежи, Вонга и Мейснер тут присутствовал еще шемин-мингрельский штурман) отразился порядочный скепсис. Один Джек смотрел на Тима с неизменным максимальным доверием.

— Даже если так, — проговорила Олежа, — а что если он маскируется?

— Он гордец, — ответил Тим, — и считается только с собой. Нет, он бы до такого не опустился. Крайне маловероятно. Следующая планета.

— Есть следующая планета, — ответила Олежа. — Только какая? У нас мало времени.

Тиму почудилась в ее глазах некоторая издевка. Действительно, какая?