Возьмите нас в стаю - [105]

— Леднев, — воскликнул Алекс по-английски. — Альберт, ты в порядке?

Но Леднев не ответил, только так же молча смотрел. Пораженный, Алекс повторил свой вопрос на сествана, назвав Леднева и по имени, и по фамилии для верности. Никакого эффекта.

И тут с леденящим чувством Алекс осознал, что, когда он пытался разбудить посла и доктора, он просто звал их по именам или говорил «Очнитесь!» или «Просыпайтесь!» А надо, по всей видимости, действовать по-другому.

— Встань на ноги, — приказал Алекс Ледневу, на сей раз по-английски.

Тот поднялся, плавным, но медлительным движением и остался стоять — ну что ж, хотя бы не покачивался.

— Подними правую ногу, — приказал Алекс, теперь уже на сетсвана.

Леднев послушался, и неприятное чувство усилилось.

Алекс попробовал еще пару раз, переключаясь с сетсвана на английский, а с английского на общеторговый — о том, что стены здесь могут иметь уши и анализировать его речь, он благополучно забыл. Эффект во всех случаях был потрясающий: Леднев повиновался как под гипнозом. Правда, когда Алекс потребовал от него дать ответы на простые вопросы (сколько будет дважды два и основные аминокислоты в ДНК), Леднев промолчал. Что бы ни подчинило его разум, очевидно, на речевые центры контроль не распространялся. Возможно, они были попросту угнетены.

— Неужели ты знаешь сетсвана, доктор? — пробормотал Алекс. — Или дело в том, что его знаю я?

Он обратился с несколькими командами и к Хонде, но увы — она разве что дергалась, ни разу даже не села. Не помогло и мобилизованное им знание японского (а его Алекс знал только в пределах «передай мне вот это» и «осторожно, образцы!»).

Увы, ничего не помогало. По подергиваниям рук и ног Хонды и по движению ее глазных яблок под сомкнутыми веками у Алекса сложилось впечатление, что она регистрировала его команды и, может быть, даже желала — если тут допустимо использовать такое слово — их выполнить, но что-то мешало. Может быть, ее разум был угнетен глубже, чему Леднева… Что ж, остается радоваться тогда, что она хотя бы не испражняется рефлекторно.

А впрочем, испражнения в неопреновых костюмах не вдруг заметишь. И запаха Алекс бы не почувствовал: у него все еще щипало ноздри от морской соли.

Алекс старательно гнал от себя мысли, что же такое с ними сотворило, — уж не та ли штука, что повысила разумность Коры? — обратимо ли это и, главное, не случиться ли с ним чего-то подобного. Сейчас было не время и не место. У него все равно не оставалось другого выхода.

По крайней мере, уступчивость Леднева была кстати. Алекс вручил ему бессознательную Хонду — для этого пришлось сгибать и разбигать его руки самостоятельно.

— Береги, — велел он. — Держи ее голову над водой. Кивни, если понял.

Леднев смотрел прямо перед собой, даже не думая кивать. Очевидно, сложные когнитивные функции он тоже проявлять не мог. Только «подай принеси». Черт, а ведь тогда и Хонду он не удержит. И — она ведь не сможет задержать дыхание! Или все-таки задержит рефлекторно?

Ладно, главное — попасть обратно в воду из этого творения шизофреника. А там они все равно погибнут все, если их не подберут Кора и Риу. Да, и поэтому попасть надо побыстрее: едва ли Кора сможет долго держаться вровень, у нее все-таки мышцы, а не мотор…

Алекс попытался выплюнуть «камешки» Риу в подставленную ладонь. Не плевалось. Пришлось лезть грязными пальцами за щеку и вытаскивать эти штуки — больно, черт! Риу не соврала, они действительно «прицепились». Ну, теперь найти наружную стенку…

Алекс прикинул, что он оказался в достаточно прямом отверстии, без поворотов, упал через пол, оказался вон в том дальнем углу… поплыл в эту сторону… значит, наружная стенка — или, по крайней мере, стенка ближе всего к наружной части судна — будет вот тут. Очень удобно, прямо под рукой, никуда не надо плыть.

Алекс с трудом разъял гроздь из маленьких камушков на отдельные и начал их закреплять через разные промежутки, чтобы получился круг. И разделять, и налеплять было очень трудно, особенно последнее — приходилось наваливаться всем телом. Именно это Риу и имела в виду в первую очередь, говоря, что Алекс физически сильнее. Как она объяснила, вообще-то эти миниатюрные организмы предназначались для выплевывания другим организмом — этакие живые миниатюрные бомбочки. Ударная нагрузка нужна была для того, чтобы пошла химическая реакция.

Наверное, не так давно Алекс непременно попытался бы утаить хотя бы одну такую штуковину, чтобы как следует ее исследовать. Сейчас он слишком устал, чтобы делать хоть одну попытку. А мысль о том, чтобы вновь запихать эту штуку в рот — ну а куда, не в задницу же! — вызывала нешуточное отвращение.

Он отошел назад, как можно дальше, слез с постамента и даже приказал Ледневу сделать то же. Тот неловко топтался, видно, не зная, как поступить в этом случае. Алексу пришлось забрать у него Хонду — он надеялся, что тогда безмозглая кукла, в которую превратили посольского врача, начнет двигаться нормально.

И тут кругляши начали действовать.

Если бы они вели себя примерно как взрывчатка-пластит, чего Алекс подсознательно ожидал (еще с детства у него сохранился образ из какого-то фильма, где герои таким образом взрывали сейф банка), тут бы им троим и пришел конец. Или, по крайней мере, они бы все трое могли серьезно пострадать. Но вместо взрыва и вспышки раздался какой-то скрежет, шипение.