Дом стоял на самом берегу, словно спустившись по ступенчатому склону холма. Над водой протянулась пристань на сваях. Хауэлл увидел моторку, накрытую брезентом. Под дровяным навесом рядом с входной дверью лежало три бревна. Хауэлл тяжело вздохнул при мысли о том, что ему предстоит колоть дрова. Он подогнал фургон задом и вошел. Дом обветшал меньше, чем ожидал Хауэлл. Поднявшись на крыльцо, он попробовал всем своим весом каждую ступеньку. Они выдержали. Ключ легко повернулся в замке. Хауэлл вошел в комнату размером примерно десять на двадцать ярдов, занимавшую полдомика. Большой камин из нетесаного камня располагался у дальней от озера стены. Комната освещалась окном во всю стену, через которое виднелись пристань и озеро. По обе стороны камина было по двери. Одна открывалась в скромно обставленную кухню, вторая вела в спальню.
Вся обстановка, похоже, была собрана из остатков имущества семьи Уайтов. Перед камином стояла старая кожаная кушетка в стиле Честерфилд и несколько потрепанных кресел. У кухонной двери громоздился большой круглый стол, возле которого Хауэлл насчитал восемь стульев. В дальнем конце комнаты стояли стол со сдвигающейся крышкой и рабочее кресло, рядом с ними — старинная пианола с грудой валиков наверху. В обстановку спальни входили двухспальная кровать и бюро, вдоль одной из стен за занавеской, подвешенной к железной трубе, была устроена просторная гардеробная. Вход в ванную был из спальни.
Он потрогал кровать. Неплохо. Да и вообще все здесь было неплохо. Денхем Уайт скромничал, преуменьшая свое мастерство строителя. Хотя в доме, похоже, не было ни одного прямого угла, Хауэлл счел его уютным и удобным. А больше ему ничего и не требовалось. На мгновение Хауэлла охватило чувство безысходности и одиночества, но он быстро взял себя в руки и принялся обустраиваться. Через час фургон был разгружен, одежда убрана в гардеробную, компьютер в коробке — возле стола. Хауэлл решил, что компьютер вполне можно будет установить завтра. Он присел к пианоле и взял несколько аккордов. Надо бы настроить. Когда-то, учась в колледже, Хауэлл играл в ансамбле, выступавшем на вечерах, но с тех пор лишь иногда садился за инструмент. Хауэлл нажал на педали. Никакого эффекта.
Он отправился в кухню и открыл буфет. Тарелки, вазочки для желе и прочая посуда. За занавеской находилась небольшая кладовка. Хауэлл обнаружил там разобранный уличный гриль, полмешка древесного угля и ружье-двустволку. Он уставился на ружье, словно на ядовитую змею, ощущая резь в желудке и слабость в ногах. Господи, ему придется делить кров с этой штуковиной, с этим черным блестящим ключом, отпирающим Большую Дверь в никуда!.. До недавнего времени у Хауэлла был пистолет, но он выбросил его с моста в реку Чаттахучи, опасаясь держать его под рукой. Хауэлл задернул занавеску и решил забыть увиденное.
Еды в доме не оказалось, однако ему в любом случае пришлось бы съездить в Сазерленд. В городке он видел симпатичный торговый центр с большим супермаркетом. В хозяйственном отделе Хауэлла удивил богатейший выбор электрообогревателей. Погрузив в машину десяток пластиковых сумок с провизией, он заехал на почту, чтобы объяснить, куда присылать письма, и на телефонную станцию — Хауэлл хотел попросить их включить в домике телефон. На обратном пути он заглянул на бензозаправку.
Сухощавый и морщинистый мужчина с седыми волосами, возившийся с мотором, оторвался от работы и подошел к машине Хауэлла.
— Пожалуйста, залейте мне полный бак высокосортного бензина и проверьте уровень масла и воды, — попросил Хауэлл, выходя из машины, чтобы размяться.
На стуле возле мастерской сидел еще один мужчина.
— Сколько продуктов! — заметил седовласый, включая насос. — Вы где-то тут поселились, да?
— В доме Денхема Уайта. На озере, рядом с перекрестком.
Седой мужчина нахмурился и, покачав головой, пробурчал:
— Уж лучше ты, чем я, приятель.
— Простите?
— Я знаю молодого Денхема, — ответил седой, не желая комментировать предыдущую реплику. — Его папаша наезжал сюда поохотиться с мистером Сазерлендом. А я ухаживал за их собаками. Теперь мистер Уайт под озером.
— Извините, не понял?
— Под озером.
Второй мужчина встал и подошел к ним.
— Это местное выражение. Оно означает — «умер». Меня зовут Эд Паркер. Вы надолго приехали?
— На несколько недель.
— А я Бенни Поуп, — представился седой. — Надеюсь, мы еще будем иметь дела с вами, — и посмотрел на Паркера, словно желая убедиться, то ли он сказал, что требуется.
Паркер улыбнулся.
— Бенни у меня — коммерсант номер один.
В это время подъехала еще одна машина, и из нее вышел мужчина в синем габардиновом костюме и стетсоновской шляпе.
Он распорядился:
— Заправь, Бенни.
Затем повернулся к Хауэллу.
— Вы Джон Хауэлл?
— Верно.
— Я узнал вас по фотографии в газете. Я — Бо Скалли. Я читал ваши статьи в «Конститъюшен», — он протянул руку и улыбнулся. — Они мне нравились… почти всегда.
— Почти всегда — это неплохо, — рассмеялся, отвечая на рукопожатие, Хауэлл. — Моим редакторам они нравились реже.
— А почему я больше не вижу вашей колонки?
— О, я ушел оттуда несколько лет назад. Сейчас поживу немного в домике Денхема Уайта, поработаю над книгой.
