Возмездие в рассрочку - [50]

После ухода мадам Коллинз мистер Мабл, до глубины души встревоженный происшедшим, внимательно взглянул на жену. Он понял, понял именно сейчас, что в нынешней ситуации Энни играет чрезвычайно важную роль. Более того, если так сложатся обстоятельства, то жена может действовать и самостоятельно. Он давно не смотрел на нее как на личность, обладающую свободной волей: ведь она была так же послушна ему, как его собственные руки и ноги. Поэтому сейчас его просто ошеломила мысль: а что если она откажется быть послушной? Мабл знал: есть лишь одна вещь, которая может заставить ее пойти против его воли… Если Энни узнает, что он ей изменил, если возьмет себе в голову, что муж больше ее не любит (любил ли он ее когда-нибудь? Какое это имеет значение! Важно лишь то, что она думает об этом), от нее можно ждать всего. Намеренно она его вряд ли выдаст — этого даже полуобезумевший от страха Мабл не предполагал, — но, возможно, невольно, в порыве возмущения скажет что-нибудь при посторонних, это даст почву домыслам, а там недалеко и до расследования, о котором с таким ужасом думал Мабл. Словом, самое важное — это чтобы Энни верила: муж по-прежнему любит ее… Решающее значение этого обстоятельства Мабл понял в конечном счете благодаря мадам Коллинз — и сейчас был действительно почти благодарен ей. Во всяком случае, теперь он стал — внимательно и встревоженно — присматриваться к жене. Это добавило ему сложностей — груз, лежащий у него на душе, становился все более невыносимым.

И все же — хотя мистер Мабл не очень-то мог это оценить — новые осложнения сыграли для него благотворную роль. Они отвлекли Мабла от привычных дум, вывели из замкнутого круга. В минувшем году ничто — даже смерть сына — не действовало на него таким образом. Насколько силен был этот эффект, говорило то, что мистер Мабл целые сутки не брал в рот спиртного.

Правда, одно дело — если ты решил угодить жене, и совсем другое — осуществить это. Мистер Мабл буквально растерялся, когда попытался сообразить, как перейти от замыслов к воплощению. Уже целый год они жили вдвоем, в непосредственной близости, замкнутые в четырех стенах — и бесконечно далеко друг от друга. Невероятно трудно будет сломать этот лед и начать все снова. Не говоря уж о том, что между ними темнела мрачная глыба ужасной тайны. Может быть, потом, спустя какое-то время, она будет их связывать… но сейчас, в этот момент, тайна казалась совершенно неодолимым препятствием… Ни в тот день, ни ночью, ни на следующий день Мабл не продвинулся ни на шаг в выполнении своего плана.

По крайней мере, по его представлениям. Спустя тридцать шесть часов после того, как он решил заново покорить Энни, он все еще оставался в ее присутствии скованным, почти растерянным. Но миссис Мабл что-то все же заметила. Разумеется, прежде всего: муж был трезв. Это была очевидность, хотя и почти невероятная. Воздержание мистера Мабла было отчасти продуманным, отчасти же инстинктивным: он понимал, что сейчас ему очень полезно сохранять ясный ум и выглядеть в глазах жены как можно более привлекательным. В какой-то мере воздержание это было связано и с тем, что новая проблема не оставляла в его голове места для старых страхов, а потому он уже не нуждался в одуряющем алкогольном наркозе.

Но миссис Мабл поразила не только трезвость мужа. Несколько раз она ловила его на том, что он смотрит на нее с вожделением, словно влюбленный на предмет своей страсти. Раза два он сделал неуверенные попытки завести с ней ничего не значащий разговор. Если учесть, что уже много месяцев он, общаясь с женой, ограничивался лишь самыми необходимыми сообщениями, эффект был потрясающим. Муж смотрел на нее так смущенно, так застенчиво заговаривал с ней, тут же растерянно замолкая, — что сердце у миссис Мабл трепетало, как у юной, неопытной девушки. В груди у нее появлялась, росла какая-то новая, тихая радость… В конце концов, ведь Уилл — это вся ее жизнь, особенно теперь, когда нет Джона… И — несмотря на висевшую над ними тайну — странное, застенчивое ухаживание мужа наполняло душу миссис Мабл радостной, теплой уверенностью в завтрашнем дне…

Вечером следующего, после визита мадам Коллинз, дня случилось нечто такое, что в самом деле как будто давало надежду на поворот их жизни. Они сидели вдвоем в задней комнате, пытаясь о чем-нибудь разговаривать, — и в это время к ним пришел мистер Коллинз. Миссис Мабл провела его в гостиную. Это был хрупкий, бледный, белокурый человек; он казался очень усталым и измученным. Вздохнув, он уселся на предложенный стул.

— Я зашел спросить: вы ничего не знаете о моей жене? — сказал он смущенно.

— О Маргерит? Да, вчера она к нам заходила. Сказала, что собирается поехать отдохнуть. Что она говорила, Уилл, куда она едет?

— Конечно, в Нормандию, — ответил Мабл, стараясь сделать вид, будто знает об этом не больше других.

— Так я и думал, — опять вздохнул Коллинз.

Супруги молчали. Коллинз немного погодя снова заговорил:

— Значит, уехала… Я думаю, навсегда. А я даже не знаю… не знаю, одна ли.

— Но разве она вам ничего не сказала? — Миссис Мабл, вдохновленная робкими заигрываниями мужа, была в этот вечер неудержима.