Возмездие - [10]

«Сейчас, одну минуточку и прикрою!» — Девушка высунула голову в форточку под порывы морозного ветерка и крикнула убегающему в ночь последнему пассажирскому вагону:

— Счастливого пути, возвращайтесь скорее!

Под этот радостный возглас Екатерина Ивановна увидела себя рядом с отцом на берегу высокого яра, от которого, чапая по воде большими колесами, отходил белый пароход и увозил далеко-далеко доброго волшебника. В его огромном чемодане было, как тогда казалось девчонкам, все — от непонятных блестящих инструментов, карандашей, бумаги, одежды — до гостинцев, сладких леденцов в металлической баночке, которую он и подарил сестрам, а Кате протянул еще красивую книжку про деревянного мальчишку с длинным носом. Картинки про Буратино и Мальвину так понравились девочкам, что после ужина Иван Луппович Мерзляков, а именно так звали постояльца, прочитал книжку детям и притихшей тете Фросе прямо у костра. Крупного телосложения, с бородой и добрыми веселыми глазами, он казался дедушкой, о котором маленькая Катя мечтала, но которого убили в Гражданскую войну. Днем Иван Луппович и отец были очень заняты, а вечерами дедушка размышлял, подолгу просиживая у костра. Катя наблюдала, как волшебник быстро рисует в своем блокноте колеса и палки, а потом пишет непонятные значки и, покуривая трубочку, смотрит на них, радостно потирая большие ладони. Это потом уже, позже, она поняла, что сосед по шалашу искал способ, как эффективнее выгружать сплавной лес из воды. Результатом такого изобретения была бревнотаска для выкатки леса из воды. Катя видела, как крутились деревянные шестерни, и всего одна лошадка и один человек — её отец — делали то, что делала бригада из восьми человек, порой калечась от тяжелых бревен. Пароход уносил доброго волшебника, который сам, без всякой охраны, приехал, а теперь уезжает в неведомую даль, и ему можно, а отцу и другим нельзя уехать!

— Тятя, а мы уедем когда-нибудь тоже обратно в степь? — Спросила она, худенькая девочка в лаптях на босу ногу, заглядывая снизу вверх в глаза отца, в которых первый раз в жизни она увидела слезы.

— Обязательно, дочка! Пройдет немного времени, ты точно уедешь, вот так же на этом белом пароходе. — Отец прижал худенькое тельце к себе и сказал это так твердо и убедительно, что Катя поверила. — К осени школу поставим, теперь с его колесом куды с добром! Мужиков высвободили от выгрузки, вон с лесосплава перебросили на строительство! В школе читать и писать научат, сестрам про своего Буратино сама прочитать сможешь!

За редколесьем, прижавшемся к яру, стучали топоры.

Глава 9

Валера Уманов сидел за столиком кафе и ждал Тамару Сможенкову. Их отношения, скорее, были партнерскими и дружескими, без той искорки, которая вспыхивает нежданно и негаданно, воспламеняя костер любви. Да и пара, по мнению поклонниц Уманова — спортсмена, ленинского стипендиата, была более чем странной — невзрачная, худосочная девушка с огромными, грустными глазами, одетая всегда в белую блузку с бантом а-ля 1920-е да черную юбку ниже колен, и высокий, красивый шатен в фирменном джинсовом костюме!

Тома опаздывала, причем уже на целых полчаса, что ранее с ней не случалось никогда. Выпив вторую чашку чая, Уманов собрался уходить, когда к нему подсел парень лет тридцати, развернув перед носом удивленного студента красные корочки сотрудника КГБ:

— А давайте-ка, Валерий, накатим по «соточке».

— Простите, — замялся Уманов. — Здесь не подают спиртного, да и вообще я жду девушку.

— Игорь Валентинович, можно просто Игорь! — Сотрудник убрал корочки в нагрудный карман джинсовой куртки и достал из «дипломата» небольшую металлическую фляжку с коньяком со словами: — Армянский, из Еревана привез, в командировке там был недавно. Ну, за знакомство, за дружбу, и между народами тоже!

Молодые люди выпили, опрокинув чайные стаканы почти одновременно.

— Чем обязан? — Валера приложил носовой платок к губам и внимательно посмотрел на собеседника, который прикуривал от импортной зажигалки.

— Трагические страницы нашей истории трактуются неоднозначно, и взгляды людей иногда диаметрально противоположны. Согласись, что у людей старших поколений, очевидцев тех событий, есть желание помочь молодежи разобраться с прошлым. Возникает закономерный вопрос: зачем?

Игорь выпустил кольцо дыма, которое поплыло к расписанному снежными узорами витражу.

Валера внимательно посмотрел на кажущегося беспечным собеседника и задумчиво произнес сокровенные мысли, которые недавно излагал в дневнике: «История или её восприятие помогают быть вместе, потому что невозможно жить с комплексом своей беспомощности, никчемности и вины».

Хмель тихо закружил в голове, а голодный желудок напомнил легким подсасыванием под ложечкой.

— Человечество живет одновременно в трех измерениях — настоящем, прошлом и будущем, как сказал классик. Я абсолютно уверен, что только правильная оценка прошлого позволит иметь будущее в своей стране.

— Не спорю! — Игорь налил еще коньяка. — Однако мы же постоянно копаемся в себе! Согласитесь, рефлексия порой захлестывает, разрушая восприятие эпохи, как некой целостности доброго и злого, сваливая всю вину на Сталина, заметьте при этом опять же по воле одного человека — товарища Хрущева!