Возмездие. Рождественский бал - [46]

Джуаншер выдвинул ящик стола и взял из него конверт. В конверте было письмецо.

— На, почитай, и тогда я послушаю тебя, посмотрю, что ты скажешь.

«Уважаемые товарищи! Если согласны и способны избавить общество от страшного негодяя, мошенника, жулика, мерзавца — понаблюдайте за Зурабом Хидурели и убедитесь, что место ему в тюрьме».

— Ну, знаешь! Ясно же, кто-то старается сбить нас с толку, направить следствие по ложному пути.

— Я иного мнения. Голова трещит… Хорошо, вызовем Джумбера Дэвидзе.

Джумбер сквозь зубы поздоровался с Мигриаули.

— Здравствуй, герой, садись.

— Если б хотели, чтобы я здравствовал, не вызывали б в вашу чертову милицию.

— Ну-ну, не расходись. Расскажи-ка лучше, как живешь, чем занят, как дела вообще?

— Живу прекрасно, дела мои прекрасны, все отлично, — саркастически ответил Джумбер.

Мигриаули достал из сейфа кепку с очками, исподтишка наблюдая за Джумбером. Заметил, как он передернулся, не скрывая удивления. Потом порывисто приподнялся со стула и подался вперед, но тут же сел.

Джумбер сообразил, конечно, что если вещи находятся в милиции да к тому же хранятся в сейфе, то с ними связана какая-нибудь малоприятная для их владельца история.

— Знакомы тебе эти вещи?

— Мои они, и кепка и очки, где-то оставил недавно.

Джумбер смотрел спокойно, ни тени волнения ни в голосе, ни на лице.

— Не в магазине ли? В магазине тканей.

— Нет, нет, не помню даже, когда был в магазине! Зачем мне, холостому, ткани?!

— Как давно ты их потерял?

— Две недели назад.

— Подумай, где бывал, где мог позабыть.

Джумбер долго молчал.

— Наверняка оставил в ресторане «Самадло». Знакомые ребята подозвали к своему столику, я подсел к ним и, видно, оставил кепку и очки.

— Вещи эти пока останутся здесь в связи с одним делом, ты не обидишься, надеюсь.

— Раз нужно, чего мне возражать.

— Кепку и очки мы обнаружили в магазине, где тяжело ранили продавца. Теперь ты понимаешь, какое пало на тебя подозрение. От твоих показаний зависит многое. Прошу, будь правдив.

— Что может зависеть от моих слов, если на месте преступления найдены мои вещи?! Что отведет подозрение от меня? Нечего мне сказать, семь бед — один ответ!

— Не допускаю мысли, что ты способен на убийство, но коль скоро признаешь, что вещи твои, естественно, подозреваешься…

— Подозревайте и обвиняйте в чем хотите, мне все равно, только не мучайте, оставьте меня в покое! — Джумбер опустил голову.

— Скажи, пожалуйста, для чего ты заходил в медицинский НИИ тридцатого июля? К кому и зачем?

— Что вы проверяете каждый мой шаг?! Какая связь между преступлением в магазине и тем, что я был в НИИ?!

— Об этом — позже, ответь на мой вопрос.

— Допустим, заходил повидать родственника, что — не имею права?

— Имеешь, конечно, кто запрещает?.. Успокойся, Джумбер, иначе не сможешь трезво рассуждать, постарайся взять себя в руки.

— Хорошо, постараюсь.

— Ты заходил к Зурабу Хидурели?

— Я не знаю никакого Зураба Хидурели.

— Еще раз прошу, говори правду, представь, что ты не в милиции, что беседуешь с другом.

— Хорошо. Он мой родственник, но я не его собирался повидать.

— Кого же?

— Почему я должен отвечать? Неужели это важно?

— Да, представь. Тебе вряд ли известно, но как раз в тот день, вернее, в тот вечер, когда ты зашел в институт во второй раз, там скончался ассистент профессора Узнадзе, директора института. Предполагают, что его отравили, а из лаборатории исчезли материалы важного исследования.

— Выходит, каждый мой шаг связан с преступлением?! Куда бы ни пришел, всюду случается несчастье! — Джумбер горько вздохнул. — Диву даюсь, как я успел натворить столько дел! Все оборачивается против меня! Кто и за что обрек меня на мучения?..

Мигриаули закурил и встал, положил руку на плечо Джумберу, но тот недовольно скинул ее.

Они посмотрели друг на друга в упор. Лицо у Джумбера пылало.

— Не ожидал от вас такого.

— Джумбер, как ты можешь…

— Отвяжитесь.

— Упрямство не красит!

— Упрямство не двоедушие! Меня призываете к искренности, а сами хитрите! Не справляетесь, не находите настоящего преступника и на мне решили выехать! На мне отыграться!

— Вот оно что! Спасибо, открыл сердце! — Мигриаули вмял окурок в пепельницу. — Не думал, что так скверно судишь обо мне. Я считал тебя настоящим человеком…

— Не давите! Не пойду у вас на поводу! — вскричал Джумбер зло.

— Поверь, ни в чем я тебя не подозреваю… Не пойму, чем вызвал твое недоверие?

— Я помощи ждал от вас, а вы готовы во всех преступлениях меня обвинить!

— Ты неверно понял наш разговор, Джумбер. Кое-что из твоего прошлого мне известно, и я, честное слово, хочу помочь тебе, но и ты считайся с фактами, от которых не отмахнуться.

— Ясно, на что вы намекаете.

Джумберу хотелось верить Мигриаули, но что-то настораживало. Не мог понять, что на уме у этого странного инспектора, к чему он клонит?

А Мигриаули тоже стоял смущенный, недовольный разговором с Джумбером.

— Между прочим, чуть не забыл, — очень благодарен тебе за предупреждение, и письменное, и устное. Если б ты не позвонил в управление, бандиты расправились бы со мной. И записка твоя пришла кстати.

— Какой звонок в управление? О какой записке вы говорите?

— Думаю, и грозное письмо Зурабу Хидурели написано тобой, — мягко сказал Джуаншер.