Возмездие. Рождественский бал - [36]
— Нет, ты невозможный человек! Ни капли самолюбия, ни капли уважения к себе! Дети дворников лезут в консерваторию, а твоей дочери нет там места! Очнись, оглянись вокруг!
— Если есть талант и знания — пусть поступают, никому не запрещено сдавать экзамены!
— Соображай, что несешь! С кем ты равняешь свою дочь! Не стыдно?! О боже, Натия — и дворницкие вонючки! Чего, чего ждать дочери от такого отца! — воскликнула возмущенная Пация и закрыла глаза, чтобы успокоиться. Потом начала медленно, терпеливо втолковывать мужу как дураку, неспособному понять все сразу. — В наше время знаниям грош цена, в институт не по знаниям принимают, слышишь, а по связям! Связи нужны и деньги!.. Посмотри, как живут люди! О господи, какому простаку ты меня отдал! В чем я провинилась перед тобой, за что обрек на жизнь с бездушным чурбаном, о родной дочери не печется! За что я терплю столько мук?!
— Хватит, успокойся, попробую устроить ее в медицинский!
— Нет, не нужен нам медицинский! Моя дочь поступит в консерваторию, а нет — уйду от тебя, ноги моей не будет в твоем доме! — пригрозила Пация. — А какая везучая у нас консерватория! Кто ее кончал, все мировую славу завоевали! Разве тебя не порадует, если мы с дочкой в Париж поедем, если она на всю Европу прославится? Подумай — Париж, Лиссабон, Рим, Венеция! Лавровый венок!
— Мама, меня не тянет музыка, я хочу быть архитектором, — подала голос Натия.
— Еще ты будешь мне перечить! Для того я тебя растила, чтобы ты карандаш да линейку держала в руках? Кошмар, до чего я дожила, с ума сведете, в могилу загоните, невежи, неучи! Никакого понятия о жизни, о культуре! Это ты мне испортил дочь! Из-за тебя не считается со мной, дура, с моим умом, с моим вкусом! — то ли негодуя, то ли причитая, бранила Пация мужа и дочь. — Иметь отца и не попасть в консерваторию! А мне страдать из-за этого?! Нет, не допущу, пока жива!
— Оставь отца, я сама не хочу в консерваторию, слышать о ней не желаю, — твердо сказала Натия и прикрыла уши кудряшками.
— Нет, не позволю вам настоять на своем! Будет по-моему! Поступишь в консерваторию, иначе уйду из дома. Погляжу, как вы будете без меня.
— Хорошо, успокойся, я подумаю, попробую что-нибудь сделать. Не дергай, не торопи…
— Это меня и бесит — ни о чем вовремя не позаботишься! Чего мне стоила твоя карьера! Сколько молила бога поскорей вывести тебя в люди, чтоб персональную «Волгу» подавали к дому! Еле дождалась, а вы вон какие неблагодарные! Теперь из-за вас на задворках оказаться?! И все мои хлопоты ради семьи, ради положения по ветру?! Отец называется, ни разу сам не подумал о дочери, о ее будущем! Уедешь утром из дома и забываешь, что у тебя семья! Никого, кроме себя, не помнишь, ради своего удовольствия живешь, только о себе печешься. И другие работают, и другие делом заняты, а семью не забывают, заботятся о ней…
— Натия у нас толковая, сама решит, кем стать. Пусть занимается тем, что ее влечет. Зачем суешь ее в консерваторию?! Мало тебе, что сыну испортила будущее, — насильно втиснула в Политехнический, инженера вздумала из него сделать! Себя тешишь!
— Хотела бы знать, свихнулся ты или бес в тебя вселился и ума лишил?!
— А что такого необычного заметила вдруг во мне?
— Человек с умом видит и понимает, как устроена жизнь! Не потянешься за другими — отстанешь, погибнешь! Сколько твердить — нынче в моде консерватория, кто не захватит в ней места, не окажется потом в кругу видных, известных людей! Понимаешь теперь, что меня терзает?! Не вынесу, не допущу, чтобы моя дочь в стороне осталась! — Пация приложила к покрасневшим от слез глазам розовый платочек. — Если не хочешь моей смерти, устроишь дочь в консерваторию! Все всё по блату делают, связи пускают в ход! — Пация выждала, пока глаза выцедят еще несколько слезинок, снова осушила их платочком и продолжала: — Удивляюсь, Зураб, куда делось твое самолюбие?
— По-твоему, самолюбие требует по блату совать детей в институт? А мне именно самолюбие не позволяет идти на все. Самолюбие удерживает.
— Можно подумать, люди за каждым твоим шагом следят!
— Не изводи себя, Пация! Кому интересно, где учится твоя дочь? Слыхано ли, насильно загонять дочь в консерваторию, чтоб она дурела там!
— О боже, ты свидетель моих страданий! Ничего ему не втолкуешь!
— Ладно, прекратим этот разговор, если смогу, устрою.
— Сможешь! Вовремя займись и сможешь. Окажи внимание нужным людям, добейся их благоволения, улести, умасли кого следует. Сам знаешь, что делать, цели кривым путем легче достичь. Расторопность да ловкость — вот что главное!
— А чем кончается это, забыла? Меня не бережешь, так о себе подумай, Пация, — сказал Зураб, надеясь отрезвить жену, припугнуть возможными последствиями. — И должность потерять недолго, знаешь же…
— Знаю одно: захочешь — и будет Натия в консерватории.
— А сердце чует недоброе.
Зураб вытер платком взмокший лоб, — сражение с врагом на поле боя предпочел бы словесной схватке с женой!
Пация поднялась с тахты и, оправив платье, подошла к мужу, обняла за плечи, но голос ее прозвучал скорее сердито, чем ласково.
— Зураб, послушай…
Увидев на ее лице грозовую тучу, Зураб сказал медоточиво:
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?