Возмездие. Рождественский бал - [14]

— Как знаешь, сынок… — всхлипнула она.

— Завтра дадим извещение в газете, оповестим о нашем горе родственников, друзей, всех знакомых.

— Хорошо, сынок, тебе видней, — соглашалась бабушка с Зурабом, уверенная, что он все сделает наилучшим образом и не оставит их в беде.

— Поминки надо устроить как принято и положено у людей и как заслуживал того брат! — Зураб потер рукой лоб. — Деньги у вас есть?

Старая женщина побрела к шкафу. Долго рылась в ящике и, найдя деньги, положила их перед Зурабом.

— На, сынок, все, что есть… Горе мне, почему я не умерла, почему дожила до черного дня…

И снова заплакала-запричитала…

Зураб взял деньги, долго пересчитывал их, наконец сложил ассигнации перед собой большой стопкой.

— Обойдемся, — сказал он. — Я подкину, друзья его помогут, не опозоримся перед людьми, достойно выполним свой долг, справим поминки не хуже других. — И повернулся к сидевшему рядом толстяку: — Гнатэ, вино и барана купишь завтра же, а я договорюсь с пекарем в торне[9], закажу хлеб и лаваши, две-три выпечки понадобятся, не меньше…

Сизоносый тип степенно кивнул, соглашаясь с Зурабом.

И когда они ушли, Джумбер по-настоящему ощутил холод одиночества и опустошенности.

Бабушка уговорила его лечь спать. Он упорно отказывался, но она настояла, пообещав, что и сама скоро ляжет.

— Обо мне не думай, сынок, я посижу пока возле него… Побуду немного с твоим бедным, несчастным отцом.

Джумберу почему-то боязно было оставаться в комнате одному, но, взглянув на сломленную горем бабушку, на ее поникшую фигуру, он забыл о себе и своем страхе. И не стал ложиться. Заходил по комнате, думая о бабушке, — как страшно она переживала смерть сына! Еще утром была веселой, бодрой, накормила его завтраком и, отправляя в школу, как обычно, предупредила, чтобы осторожно переходил улицу, и следила за ним, пока Джумбер не скрылся за углом.

Отец был в горах с геологической партией… Джумбер давно не видел его и ждал, не мог дождаться его приезда. И вот отец попал под лавину. Кроме него, погиб еще один человек. Как ужасна, как мучительна, наверное, была его смерть! Не выдержал Джумбер и прошел в комнату, где лежал отец. Комната была прибрана. Бабушка сидела у постели над телом сына. Плечи и спина ее подрагивали, она едва слышно причитала. Джумбер на цыпочках подошел к ней и осторожно, будто боялся потревожить отца, присел на стул рядом с бабушкой.

И все не верилось, что под простыней его отец. «А может, не он, может, кто-то другой?» Он ухватил уголок простыни и, содрогаясь, откинул.

«Он!»

У бабушки со стоном вырвалось из груди:

— Джумбер, родной, нет у тебя больше отца!

Сидевшие там женщины снова запричитали, сокрушаясь и жалея осиротевшего мальчика.

И у Джумбера ручьем полились слезы. Слезы притупляли боль утраты, легче становилось на сердце оттого, что другие разделяли его горе.

Весь следующий день приходили люди, соболезновали, сочувствовали, утешали словом, жестом, гладили по голове и целовали. Столько людей побывало у них тогда! В день похорон ему казалось, что весь город собрался возле их дома. Во дворе и в прилегающих улочках было полно людей и машин. Дядя Зураб энергично отдавал распоряжения, готовя поминки, — какие-то люди накрывали длинные столы, хлопотали, суетились, звенели тарелки, вилки, ножи.

Кладбище походило на мертвый город. Гроб с телом отца опустили у темной ямы. Зураб Хидурели снял шапку и прокашлялся, привлекая к себе внимание. Держа в руке кипу телеграмм, он произнес целую речь о заслугах покойного, а в конце поклялся, что как родного сына вырастит осиротевшего племянника. Гроб опустили в могилу, Джумберу велели кинуть горсть земли, он послушно бросил. А когда могилу засыпали, дядя Зураб взял его под руку, говоря:

— Пойдем, сынок, посидим с людьми, помянем твоего отца.

После поминок все разошлись, ушли даже соседки, убрав посуду, и они с бабушкой остались совсем одни.

Легли спать, но Джумбер не мог уснуть. В эту ночь он особенно остро почувствовал себя одиноким.

Утром, когда собрался в школу, бабушка сказала:

— Я пойду с тобой, Джумбер, покажешь мне, где работал твой отец, нам, наверное, пенсию оформят.

— Хорошо, бабушка, это рядом со школой, из нашего класса видно здание.

И Джумбер вспомнил, как заходил за ним отец, как ждал во дворе школы, а он несся к нему и, повиснув на шее, целовал в щеку.

И много чего еще вспомнилось Джумберу…

Прошло совсем немного времени, и горе свело бабушку в могилу.

Остался Джумбер совсем один.

10

Мигриаули запер сейф, собираясь уходить. Зазвонил телефон. Он быстро взял трубку и не успел еще ничего сказать, как услышал желанный голос. Сердце радостно екнуло: «Она!» И тут же он понял, что ошибся. Увы, звонила другая, не Кетеван, просто голоса были похожи. Почему-то стало неловко, будто его уличили в неблаговидном поступке. И он сердито буркнул в трубку:

— Не слышно, говорите громче!

— Тише, не мешайте, — сказала женщина кому-то рядом с ней, кто шумел. — Инспектор, вас вызывает полковник.

— Спасибо, иду. — И подумал: «Полковник вызывает, чтобы дать задание, это ясно».

Мигриаули быстро миновал длинный мрачный коридор. За спиной простучали каблучки и стихли. Сам он шел ровным, но тяжелым шагом — половицы прогибались. «Неужели я так погрузнел?» — подумал он с удивлением.