— У меня слегка расплывчатые представления о достигнутом цивилизацией прогрессе, — признался он. — Со стороны создается впечатление, что человек ничего не усовершенствовал ни на йоту: а потом я вижу, насколько вы продвинулись в медицине, и начинаю прикидывать, как огромны, должно быть, изменения к лучшему в результате нововведений в области техники, сельского хозяйства. Возможно, я просто нетерпелив; возможно, если человеку дать еще несколько тысячелетий, он сделает что-нибудь и с собой, поменяет собственный разум с животного на человеческий.
Валти шумно прихлебнул пиво.
— Не могу разделить вашего оптимизма, мой друг, — ответил торговец. — Я родился более шестисот лет назад; помотавшись во времени и пространстве, я насмотрелся на ход истории самых разных народов, и мне кажется, что любая цивилизация — межзвездная или планетарная — подчиняется закону отмирания. Какими бы умными мы не стали, мы никогда не создадим и не вырастим что-то из ничего, никогда не сделаем так, чтобы тепло само по себе передавалось от более холодного тела к более теплому. Существуют ограничения, установленные законами природы. Чем больше становятся здания и корабли, тем больше места занимают коридоры, и, наконец, наступает предел. Нельзя сделать человека бессмертным: даже если бы биохимия и позволила это осуществить, все равно, в черепной коробке столько места и столько нервных клеток, что количество информации, которую туда можно поместить, вполне ограничено. Тогда почему же должна существовать бессмертная цивилизация или цивилизация, охватывающая все Вселенную?
— И поэтому всегда будет место взлетам, распаду и падениям — всегда будут войны и страдания?
— Либо это, либо что-то вроде того, к чему стремится «Технон» — смерть под личиной механической пародии на жизнь. Мне думается, вы смотрите на все под неверным углом. Не являются ли сами эти изменения, это мучительное падение навстречу роковому концу, собственно жизнью? В космосе существуют взаимосвязи, которые важнее любой планеты, любой отдельно взятой расы. Я думаю, жизнь возникла из-за того, что Вселенная в ней нуждается, точно так же, как она просто нуждается в тех свойствах, которые заставляют испытывать боль живое существо. Нет… я не верю в Отца-основателя. Органическая жизнь является единственным носителем сознания. И тем не менее неживая Вселенная породила жизнь во всем ее многообразии, ибо это был необходимый шаг в эволюции от огромного газового облака до звенящей пустоты вакуума, — Валти вытер нос и хихикнул. — Прошу прощения. — На старости лет я стал слишком многословен. Но если бы вы всю жизнь провели в путешествиях на световые годы, то убедились бы в существовании там кое-чего такого, что невозможно свести в рамки простой физической теории. Думаю, что Сообщество будет жить и дальше благодаря своей разбросанности во времени и пространстве. Но только оно одно, да и то не бесконечно.
Он встал из-за стола.
— Извините. Мы скоро приземлимся.
Лангли нашел Марин в салоне в центральной части корабля. Он присел рядом и взял ее за руку.
— Теперь уже скоро, — сказал он. — Я думаю, мы поступили самым правильным образом — забрали Сариса оттуда, где его способности привели бы только к разрушениям. Для Сола так тоже будет лучше. Ну, а теперь мы идем собственной дороги.
— Да. — Она не смотрела на него. Лицо ее побелело и на нем было напряженное выражение.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Лангли. — Ты себя неважно чувствуешь?
— Я… я не знаю, Эдви. Все кажется таким странным, будто происходит во сне. — Она уставилась перед собой туманным взглядом. — Это не сон? Может быть, я просто где-то сплю, а…
— Нет. Какие сложности? Ты не могла бы мне рассказать?
Она покачала головой.
— Такое ощущение, словно в моей голове есть кто-то еще, сидит и ждет. Это появилось так неожиданно. Наверно, я перенапряглась. Со мной все будет в порядке.
Лангли нахмурился. Его грызло беспокойство. Если она заболеет…
Но почему для него это так важно? Влюбился? Это было совсем не сложно. Марин была смелой, умной, обладала чувством юмора, не говоря уже о взглядах, которыми она его одаривала. Он вполне мог себе представить, как они проведут жизнь в мире и согласии.
Пегги, Джим, Боб… Нет, не хватало, чтобы еще и она! Только не это!
Последовал легкий неприятный толчок, и гул двигателей стих. В дверь просунулась усатая морда Сариса Хронны.
— Нас-с прис-семлили, — сообщил он. — Выходите.
Корабль лежал, будто в люльке, в ярко освещенной пещере. За ним виднелись бетонные ворота, должно быть, выходящие на склон горы. Это были высокогорные дикие места. Здесь, на «Крыше мира», возможно, еще сохранились снежные поля и ледники. Холодные, ветренные, пустынные — места, где человек мог скрываться годами.
— У вас есть здесь чем обороняться? — спросил Лангли у Валти, пока они огибали корпус космолета.
— Нет. С какой стати? Лишний металл, который только облегчит обнаружение объекта сверху. По сути дела, здесь все, что только можно, сделано из пластика и камня. Я — мирный человек, капитан. Я больше полагаюсь на извилины собственного мозга, чем на оружие. Вот уже пять десятков лет никто не подозревает о существовании этой берлоги.
