Возмездие Эдварда Финнигана - [58]

— И вы не спрашивали?

— Нет. Не спрашивал. Я только что умер. Или, по крайней мере, верил, что это случилось. Были и другие вопросы, требовавшие ответа. Вот я сидел десять лет в тюрьме и раз — оказался в самолете, летевшем в Европу. Ясное дело, меня самого это потом интересовало, но уже некого было спросить.

Эверт Гренс не стал больше настаивать.

Это была правда. Он чувствовал это. Шварц понятия не имеет, как все произошло. Они действовали ловко, позаботились, чтобы он ничего не знал, и в этом был залог их успеха.

Гренс вздохнул.

Они разыграли его смерть, а потом исчезли без следа. Ясное дело, американские власти теперь начнут на всех давить. Престиж и власть легко замарать, если позволить осужденным на смерть разгуливать по Европе.

Это был длинный день, и, хотя уже наступил вечер, было ясно, что пройдет еще много часов, прежде чем можно будет погасить настольную лампу, выйти из кабинета в министерстве иностранных дел и пойти по городу назад на Нюбругатан.

Государственного секретаря по международным делам Торулфа Винге разбудил в полпятого утра срочный звонок из Вашингтона, после чего он посвятил весь день встречам, необходимым, чтобы понять обстоятельства всей истории о приговоренном к смерти американце, который с фальшивым канадским паспортом сидит в камере предварительного заключения Крунубергской тюрьмы. Торулф Винге не чувствовал усталости и не жаловался, он был почти доволен. Он отлично умел справляться с невероятными ситуациями и дипломатическими каверзами, и его окружение надеялось, что он примет именно то решение, которое теперь становилось все очевиднее. Винге был готов, он проработал два различных сценария и, независимо от того, какую позицию выберут американские официальные лица, знал, какие советы даст министру иностранных дел. Кроме того, ему удалось заткнуть рот этому молодому нахальному прокурору: дело Джона Шварца не следует считать внутренним шведским делом до тех пор, пока на то не будет решения МИДа.

Торулф Винге потянулся — его стройному телу явно не было его шестидесяти, он каждый день ходил пешком на работу и обратно и все еще продолжал дважды в неделю заниматься в министерском спортзале. Винге наслаждался жизнью и хотел, чтобы тело еще долго не подводило его.

Зазвонил телефон — раньше, чем государственный секретарь ожидал. Винге предвидел, что этот разговор состоится, но не думал, что с того момента, как новость достигнет Вашингтона, и до того, как она уже вернется обратно в Швецию, пройдет всего полсуток.

Секретарь американского посольства коротко поставил Винге в известность, что желал бы провести неформальную встречу, если господин государственный секретарь по международным делам сочтет это возможным.

Винге не сомневался, о чем пойдет речь, и ответил, что встреча возможна в любое время этим вечером.

Винге изучал американского посла, пока тот входил в дверь его большого кабинета. После телефонного разговора прошло ровно пятнадцать минут, и вот он уже доложил о своем прибытии охране на входе в министерство. Леонардо Стивенс был приятным человеком, Винге не раз приходилось иметь с ним дело в последние годы, когда трагедия одиннадцатого сентября показала необходимость и на какое-то время потребовала весьма тесных контактов между американскими посольствами и их окружением не только в Швеции, но и в большинстве стран мира. Немного старомодный мужчина, с изысканными манерами старого актера, седые, аккуратно причесанные волосы, чистое лицо. Винге частенько приходило в голову, будто посол словно только что сошел с экрана, эта его манера двигаться и глубокий голос с характерной интонацией западного побережья.

Короткая встреча была отмечена той ритуальной корректностью и приветливостью, на которой держится вся дипломатия.

Стивенс объяснил, что министерство иностранных дел в Вашингтоне скоро официально потребует выдачи и депортации из Швеции американского гражданина, опознанного как Джон Мейер Фрай.

Запрос будет направлен непосредственно шведскому правительству в соответствии с договором между ЕС и США, декларирующим, что страны ЕС должны содействовать выдаче лиц, подозреваемых в преступлениях на территории США.

Затем он, пожалуй, слишком долго и слишком нарочито превозносил хорошие отношения между двумя государствами, установившиеся в последние годы. Отметил, сколь важно такое сотрудничество как для американского, так и для шведского правительства, и выразил надежду на его дальнейшее развитие.

Торулфу Винге не требовалось посторонней помощи, чтобы расшифровать дипломатическую болтологию.

Он и сам свободно ею владел и всю жизнь использовал.

Посол только что ясно дал понять, что США не согласятся ни на какой иной вариант, кроме выдачи Джона Мейера Фрая, и, таким образом, тот вновь окажется в камере смертников, где будет ждать исполнения казни.

Винге подготовил решения для двух различных сценариев.

Это был худший, тот, которого он надеялся избежать.

У них была назначена встреча у парка Бьёрнс-Трэдгорд, перед сосисочным ларьком, что выходит на площадь Медборьерплатсен. Эверт Гренс пришел, как всегда, заранее и, пока ждал, беспокойно, почти нервно вышагивал взад и вперед по асфальту. Решить, что надеть, оказалось непросто. Все его костюмы были десятилетней давности, когда он достал их из шкафа и разложил в ряд на кровати, то оказалось, что плечи пиджаков побелели от пыли. Семь штук, всех возможных цветов — от бледно-серого, как летние сумерки, до похоронно-черного. Он перемерил их все и с удовлетворением отметил, что они все еще ему впору. Спустя сорок пять минут он наконец остановился на двух: темно-сером с легким металлическим блеском и светлом льняном, что был куплен ради корпоративной вечеринки — последней, на которую он ходил. Уж больно жалкое зрелище представляли собой сослуживцы, подкалывавшие друг дружку после нескольких бокалов вина, пока мужья и жены ждут их дома. Он решил никогда больше не общаться с идиотами в свое свободное время. После некоторого колебания он выбрал серый: все же зима, да и темные оттенки его стройнили.