Возмездие - [173]

Но все это завтра, завтра. А сегодня мне как воздух необходимы спокойствие и трезвость — и в мыслях и в чувствах…

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Ревизовать организацию Минеральных Вод Фомичев не стал. Он вообще пришел к выводу, что обследование бесполезно — какой резон выяснять, соответствуют ли действительности отчеты отдельных организаций, когда стоит вопрос о бессмысленности их существования в изоляции от других антисоветских сил? Чего может добиться организация Борисюка, если рядом обособленно от нее действует сильная антисоветская организация Султан-Гирея? Страшная и нелепая история с Павловским на фоне смелых и умных действий Султан-Гирея с особой резкостью подчеркивала жалкое кустарничество савинковцев, фактически предоставленных самим себе и не имеющих здесь умного, авторитетного руководства. Это был главный вывод, сделанный Фомичевым, и с ним он собирался ехать в Париж.

Фомичев и Борисюк сидели в скверике перед вокзалом станции Минеральные Воды. Они молчали. Фомичеву жарко в его синем шерстяном костюме поверх плотной сатиновой рубахи. Пальто он снял и перебросил через спинку скамейки, но он боится воров и прижимает пальто спиной, а от этого ему еще жарче.

Солнце только-только перевалило зенит и сильно припекало. Над синими холмами гор вдали висели свинцовые тучи, и ветерок доносил оттуда призрачную прохладу. Курортники совершали предобеденный моцион, и вокзал, очевидно, входил в этот маршрут — они приходили сюда проводить дневной поезд. Мимо Фомичева и Борисюка проходили дамы в белых платьях под цветными зонтами и мужчины в легких чесучовых костюмах. На Борисюка они не обращали внимания — он был одет по-курортному, а на Фомичева поглядывали удивленно и насмешливо. Он видел это и еще больше злился.

Подъезжали к вокзалу компаниями на извозчиках, и тогда над сквериком взлетали клубы пыли, скрывавшие и далекие горы и близкое здание вокзала.

Чекист Сосновский, игравший роль Борисюка, внимательно наблюдал за Фомичевым — он видел и понимал его состояние, но все же нужно было, чтобы тот высказался.

— Я приготовил вам все данные по нашей организации, — сказал Борисюк.

— Давайте, — равнодушно отозвался Фомичев и, не глядя, сунул в карман пиджака переданные ему бумаги.

Они опять долго молчали.

— Я думал, что рассказы про Султан-Гирея выдумка, — сказал Фомичев. — А оказывается, он здесь действительно как царский наместник в старое время.

— Они еще и подать себя умеют, — с досадой вздохнул Борисюк.

— А на самом деле они слабей? — повернулся к нему Фомичев.

— Тут все надо брать во внимание. И прежде всего, что большевики этот район Кавказа держат минимальными силами, — наклонившись к Фомичеву, ответил Борисюк. — К примеру, в здешней Чека всего пять человек. На что большевикам курорты? Это не нефтяные промыслы. Вот Султан-Гирей этим ловко и пользуется. Но, между прочим, о нефти он думает тоже. Недавно он по этому делу послал в Англию своего человека.

— Это установлено точно?

— Я просто знаю человека, который поехал, и он от меня не скрывал, зачем едет. Повез предварительные условия на английскую концессию промыслов.

И опять они долго молчат. Фомичев думает: «Вот, оказывается, как нас обходят господа султан-гиреи…»

Лязгая буферами, к перрону подошел и остановился поезд. Ударил станционный колокол.

— Пошли? — поднял голову Фомичев.

— Сядете в последнюю минуту. Мы имеем еще пятнадцать минут.

— Ну, а вот вы о нефти когда-нибудь вопрос поднимали? — вдруг спросил Фомичев.

Борисюк посмотрел на него удивленно:

— Перед кем? Перед своей женой разве? Это ж вы там поближе к Англии и прочим другим, кому нефть нужна. Вы-то о нефти думали?

Фомичев не ответил.

— Это от вас приезжает сюда сверхдоверенный Павловский и занимается тут мелким грабежом, вместо того чтобы заняться более достойными делами, — продолжал Борисюк сердито. — Неужели Савинков не знает об этом?

— Узнает от меня, — ответил наконец Фомичев. — Савинков действительно доверяет Павловскому, но за прошлое.

— Мне говорили, что он был бандитом и раньше, — Борисюк тяжело вздохнул и сплюнул себе под ноги. — Другой раз хочется бросить все к чертовой матери и наняться сторожем на виноградник.

— Тогда уж лучше в монастырь, — неестественно засмеялся Фомичев и добавил, кривляясь: — Ах да, большевики их закрыли!

— Нет, в самом деле, — сурово и мрачно продолжал Борисюк. — У меня создается такое впечатление, что мы здесь видим и понимаем, как складывается история, а вы там этого не видите. И вы не думайте, что здесь, кроме нас, действует один Султан-Гирей. Если бы только он! Тут есть еще «Союз кубанских казачьих офицеров», и, кстати заметить, и от этого союза тоже собирается за границу какой-то генерал. В Ростове есть еще какая-то, говорят, очень сильная организация интеллигенции, «ЛД», что ли… Ну неужели вы думаете, что за границей сидят дураки?

— То есть… Кого вы имеете в виду? — с угрозой спросил Фомичев.

— Кого? — возмущенно воскликнул Борисюк. — Правителей Англии, Франции, Германии — вот кого! Вы думаете, они не понимают, что десять лошадей, запряженных в десять пролеток, — это обычный извозчичий двор, а десять лошадей, запряженных цугом, да еще в золоченую карету, — это уже царский выезд?