Возлюбленный враг - [2]

— Кем вы приходитесь Джону Редферну?

— Я его дочь, сэр.

— А где ваша мать?

— Уже шесть месяцев как она умерла. — Это была резкая констатация факта. — Вам, конечно, известно, что мой отец погиб три года назад в битве при Нейзби.

— А ваш муж? — Его глаза были устремлены на обручальное кольцо.

— Убит во время падения Оксфорда, — последовал такой же, лишенный эмоций, ответ.

— А где ваши слуги, госпожа Кортни? — Она вынуждала его к этому допросу, ставя в положение невоспитанного, жестокого человека, заставляющего одинокую вдову перечислять удары, которые нанесла ей война. Губы, вытянутые в тонкую полоску, еще больше сжались.

— Ушли. — Она пожала плечами, выказывая пренебрежение. — Нет смысла, полковник, поддерживать имение, дни которого сочтены. Я живу одна последние шесть месяцев. Если вы сомневаетесь в моих словах, то вам стоит лишь посмотреть вокруг. — Джинни указала на запущенные газоны, живые изгороди вокруг цветника, потерявшие свои прежние живописные очертания. Буйные побеги расползлись по зараставшим сорняками широким дорожкам, уничтожив аккуратные многоугольники и квадраты, которыми славился столь любимый ее матерью сад.

— Значит, с вами совсем никого нет? — Он уставился на нее недоверчиво.

— Разве я только что не сказала вам об этом, полковник? — Воинственный огонек появился в холодной глубине ее серых глаз. Алекс Маршалл понял, что она наслаждается ситуацией, бросая ему вызов на виду у всего отряда.

Полковнику, однако, это совсем не нравилось. Уже десять лет никто не оспаривал его авторитет, прямо или косвенно, и он не желал терпеть такую наглость, тем более от какой-то девчонки.

— Сколько вам лет? — вскипел он.

— Не думаю, что вас это касается, полковник — Неужели она переиграла? К сожалению, это иногда случалось, когда у нее кровь закипала от гнева или когда сама игра заслоняла собой цель. А сейчас — осторожно!

Она, однако, не успела последовать собственному совету. Полковник резко развернул ее и подтолкнул в дом, подальше от любопытных глаз. Холл был просторный и прохладный, стены искусно обиты панелями, потолок украшала лепнина. Широкая лестница с резными столбиками перил вела на верхние этажи. Но сейчас полковник не был склонен восхищаться окружавшей его красотой.

— Я задал вам вопрос, госпожа Кортни, и я получу ответ.

— А если я предпочту не отвечать вам?

— Тогда, девочка, вы узнаете, что я не тот человек, которому стоит бросать вызов. — Он говорил очень мягко.

Именно его мягкий голос убедил Джинни больше, чем рука, все еще обхватывавшая ее локоть, и раздражение в зеленовато-карих глазах. Решив, что она достаточно долго играла с огнем, Джинни небрежно пожала плечами и сказала:

— Девятнадцать, полковник.

— А почему вам разрешили оставаться здесь одной, без присмотра?

— В отсутствие моих родителей и мужа, сэр, я не намерена признавать никакой другой власти над собой, — холодно ответила Джинни.

— А что же семья вашего мужа? Ведь у вас должен быть опекун! Вы же несовершеннолетняя.

— Я не сказала, что у меня нет опекуна. — Она заговорила медленно, словно с недоразвитым ребенком. — Я лишь сказала, что нет такой власти, которую я готова признать над собой.

Приподняв длинными пальцами ее подбородок, он запрокинул ее лицо и внимательно стал рассматривать его. Захватывающее зрелище. Лицо, на котором сияли прекрасные глаза, показалось ему гораздо моложе, чем на первый взгляд.

— Дитя мое, боюсь, что ваши родители и муж, к сожалению, пренебрегали своими обязанностями. Для вас, судя по всему, не существует слова «нет».

Уязвленная Вирджиния попыталась вырваться из его рук, но пальцы на подбородке сжались еще сильнее. С минуту он удерживал ее, затем с усмешкой отпустил.

— Ведь очень неприятно, госпожа Кортни, когда вас выводят из себя? Пойдемте, я хочу осмотреть дом.

— Вы желаете осмотреть его, прежде чем позволите вашим людям все разграбить? — Она стремилась отомстить, и каждое ее слово было пропитано злостью.

На этот раз возмутился полковник. Он сделал шаг в ее сторону, но она не шелохнулась: ведь нельзя было показать, что ее колени дрожат.

— Мои люди не грабят, — прошипел он.

— Значит, тогда они являются исключением из правил, — смело произнесла она. — В наши дни слова «вандал» и «круглоголовый» равнозначны.

Конечно, это была правда, о чем полковник Маршалл глубоко сожалел. За последний год многие великолепные замки с их роскошным убранством познали на себе, что такое орудия, воинские пики и горящие факелы. Но его люди были отлично вымуштрованы и благоговели перед своим полковником, который наказывал за малейшие злоупотребления с устрашающей последовательностью.

— Можете быть уверены, госпожа Кортни, что и дом, и его убранство пострадают минимально, насколько это возможно в период оккупации, — жестко сказал он. — Я намерен сделать это место своей резиденцией на время пребывания на острове и буду рад, если вы мне покажете, какими удобствами располагает дом.

Вирджиния присела в реверансе и склонила голову.

— Я к вашим услугам, полковник. В доме всего двенадцать спален, включая мою. Конечно, есть еще комнаты слуг, но едва ли вы сможете разместить там всех своих людей.