Возлюбленная Пилата - [28]

Эврипид

Я не знаю, когда ты получишь это письмо. Я даже не знаю, когда я смогу переслать его с кем-то. С кем-то, кто живет вблизи от твоего дома. Из-за постоянного недоверия к окружающим я не хочу просить кого-либо об этой услуге.

Я очень одинока. И в то же время я никогда не бываю одна. Всегда рядом со мной одна из моих спутниц. Я не знаю — то ли они сговорились, то ли все это происходит случайно. Быть может, кто-то из них думает о том же, что и я, или пишет подобное письмо, передавая кому-то свои мысли обо мне.

Наше путешествие длится уже несколько недель, но мне до сих пор не очень понятно, что же, собственно, является целью этой женщины. Естественно, она стремится в Палестину. Но почему, Каковы ее намерения? Все высказывания по этому поводу, которые я до сих пор слышала, весьма противоречивы и не проясняют ситуацию. Может быть, и нет никакой цели, а просто ей необходимо убежать от невзгод, которые преследовали ее раньше. Разве не может быть целью желание удалиться? Но сумеет ли женщина, одна, без денег, устроить это?

Я надеялась, мой брат, получить от тебя известие здесь, в Аравии, в Эудемоне, который местные жители называют Аден, так как мое письмо из Коптоса уже должно было до тебя дойти. Я не могу сосчитать дни. Наверное, сбилась со счета во время морского путешествия. Потеряла несколько дней по пути из Береники сюда. Удалось ли тебе узнать что-нибудь об этой истории и правду о княгине?

Возможно, она действительно княгиня. Ведет себя как княгиня, обладает знаниями, которые соответствуют ее титулу. Но есть во всем этом что-то странное. Я не вращалась в ее кругах в Александрии. А когда у нее возникла любовная связь с прокуратором Иудеи, я была в Киренах. Позже в Мемфисе. Так что я ничего не могу знать достоверно.

Хуже всего недоверие. Каждый день и каждую ночь, сначала в Египте, потом на корабле, а теперь здесь, на Аравийском побережье, в гостинице. Невыносимо изо дня в день находиться с тремя женщинами, не зная, те ли они, за кого себя выдают. Я постоянно спрашиваю себя, мучаются ли они такими же сомнениями по отношению ко мне. Кажется, я начинаю повторяться.

История княгини тоже повторяется. Каждый раз с небольшими отклонениями, которые меня веселят и одновременно пугают, усиливая мое недоверие. Когда мы покидали Коптос, ей было двадцать девять. Теперь, спустя более двух месяцев, ей двадцать шесть. Когда-то у нее был дом и участок земли недалеко от Коптоса. По дороге она рассказывала о небольшом дворце возле Крокодилон-полиса и своей доле в делах в Наукратисе. Незадолго до того как мы добрались до Береники (часть этого пути мы проделали ночью, спасаясь, с одной стороны, от преследователей, а с другой — от жары, которая вблизи Коптоса невыносима даже осенью), так вот, перед самой Береникой, во время привала у колодца, она долго смотрела на звезды, как это делают мореходы. Потом вздохнула, посмотрела на север и грустно произнесла: «О барханы юности, песчаные пути родины!»

Больше она ничего не захотела говорить, хотя одна из женщин просила ее рассказать подробнее. Позже я обратилась к владельцу одного из питейных заведений, что находится севернее той дороги, и он сообщил мне, что там только старые заброшенные каменоломни и шахты.

Кроме возраста, она изменила некоторые детали повествования. То ли намеренно, чтобы нас запутать, то ли случайно, потому что иногда она не помнит того, что рассказывала раньше. В любом случае она лжет: человек не может так быстро забыть события, если он их действительно пережил. Княгиня делится воспоминаниями о днях своего детства в Александрии, потом о временах в Нумидии, иногда в Мавритании. Как утверждает эта женщина, ее отец был внучатым племянником великой Клеопатры, имя которой она носит. По дороге сюда он постепенно превратился в сына Клеопатры. Между делом она вспоминает о более ранних событиях, но уже в Риме.

Александр Гелий, ребенок Клеопатры и Марка Антония? Его сестра-близнец Клеопатра Селена была отдана Августом в жены Иубе, правителю Мавритании. Девять лет назад Иуба умер, и теперь там правит его сын Птолемей. Получается, что моя княгиня является внучкой великой Клеопатры и Марка Антония? А кто тогда ее мать? И почему она не живет при дворе своего двоюродного брата или хотя бы где-нибудь недалеко от него, в Мавритании?

Я спрашиваю себя и тебя, брат мой, что могло погнать родственницу короля Мавритании назад, в Египет? Дороги детства в пустыне севернее Береники? А что знают остальные две женщины?

Если она действительно княгиня, то наряду с этим возникают еще другие вопросы. Если же нет — и вероятность этого все уменьшается, — то вопросов становится еще больше. Кто она, чего она хочет, к чему это бегство из Коптоса в Беренику и через море в Аравию, в Эудемон? Какие шаги она предпримет дальше? Какова ее истинная цель? Была ли у нее любовная связь с Понтием Пилатом? Если это так, поможет ли он ей? А если этой связи не было, то чего же она хочет от него?

Я боюсь, что наскучила тебе бессмысленными повторами. Такое чувство, будто я разговариваю сама с собой.

Ты можешь себе представить, что значит быть здесь, на юге Аравии, в одиночестве, в качестве македонской египтянки и подданной Августа Тиберия? В одиночестве среди арабов, среди чужих мне женщин? Я не могу даже свободно написать письмо и вынуждена тайком наносить знаки на этот папирус. Мне хотя бы узнать, получил ли ты мое предыдущее письмо! Слышу шаги. Вынуждена прерваться.