Возлюбленная Пилата - [106]

Внезапно перед ними появился Барадхия.

— Глубокомысленные разговоры, как я слышу, — сказал он. — Мне жаль прерывать вашу беседу, но вас желает видеть князь.

— А ты не знаешь, чего он… желает? — спросил Деметрий. Он встал и помог подняться Рави.

Барадхия прищурил один глаз.

— Волнуетесь? Я не думаю, что он устроит вам серьезный допрос. Для этого он пригласил бы вас не в храм, а в особую камеру.

— Ты говоришь так, будто ты не особенно любишь эту камеру.

Барадхия рассмеялся.

— Любить? Я люблю женщин. В камерах я провожу одну-другую ночь. Камеры, не приспособленные для того, чтобы в них спать, меня отталкивают, а не привлекают. Пойдемте.

Они последовали за ним к крепости настолько быстро, насколько им позволяли звенящие, волочащиеся по земле цепи. Но в крепость они не вошли. Им пришлось идти дальше на восток, вокруг наружных стен крепости, к сооружению, которое, казалось, выросло из отвесной южной скальной стены долины. Изящные, покрытые спиральными бороздами колонны из красноватого камня поддерживали плоскую крышу. На ней не было никаких украшений. Они оказались в зале со статуями. Это были не изображения богов, а статуи воинов, у которых почему-то отсутствовали лица: большие фигуры в накидках, доспехах и шлемах. Некоторые держали копья или опирались на длинные прямые мечи, но у всех были пустые плоскости вместо лиц. Не было видно никакого намека на рот или нос.

— Что это с ними? — спросил Рави.

— Они охраняют вход. — Барадхия пошел к отверстию в скале.

Если это был старый вход в пещеру, то сейчас он был искусно отшлифован и расширен. За ним находился широкий зал, в котором горело несколько факелов.

— Как они могут охранять вход, если ничего не видят? — с насмешкой спросил Деметрий.

— Они чувствуют, — вполне серьезно ответил Барадхия. — Богам и демонам не нужны глаза, чтобы видеть, не нужны уши, чтобы слышать, не нужны уста, чтобы говорить.

Он вошел в пещеру. Звеня цепями, Рави и Деметрий последовали за ним. Когда глаза Деметрия привыкли к полумраку, он присвистнул от удивления.

Необычный пещерный зал был заполнен богами. Без видимого порядка, которого, очевидно, не было и на небесах, здесь стояли самые разные статуи. Деметрий увидел египетские статуи Тота, Анубиса, Осириса, Хатора, Хоруса. Между ними он заметил Афродиту из мрамора, Зевса из золота, Аполлона из молочно-белого камня, серебряную Афину с серебряными совами, обожествленного Александра с черепом барана на голове, железного Ваала, несколько странных, почти забытых в империи иберийских богов ветра, арабских богов дождя, алтари разного рода и формы. Тут же находились и боги с бесчисленными руками, несколькими головами и слоновьей кожей — индийские боги, к которым Рави припал, как жаждущий к источнику.

— Каждому свое, — произнес кто-то позади них. — Руфус вообще собирался заползти под Анубиса. Я не знаю, почему римский воин так любит этого египетского собачьего бога.

Бельхадад прислонился к высеченной из мрамора статуе Геракла с булавой и в львиной шкуре. Князь заложил большие пальцы рук за пояс и посмотрел на Рави сверху вниз. Рядом с ним стояли две наполовину готовые скульптуры. Деметрий, который сначала предположил, что все эти произведения искусства являются трофеями, теперь задумался, а не работают ли в Ао Хидисе талантливые гончары и каменотесы.

— Иди сюда. И ты тоже, когда закончишь свои молитвы, — сказал Бельхадад. — Я хочу вам кое-что показать.

Деметрий, которому мешали цепи, неловко подошел к князю. Тот смотрел на него с многозначительной улыбкой.

— Смотри. Что ты видишь? — Он постучал по незаконченной статуе слева.

Деметрий пытался в слабом свете факелов рассмотреть ее получше. И вдруг почувствовал, что бледнеет.

Статуя, на которую указал князь, отнюдь не была незаконченной. Она представляла собой деревянную фигуру высотой в человеческий рост и состояла из двух половин, соединенных между собой штифтами. Не имело значения, какого бога она изображала. Главное, что на обеих ее половинах, обращенных другу к другу, были укреплены лезвия и гвозди.

— Представь себе, — сказал Бельхадад тоном гурмана, описывающего любимое блюдо, — ты лежишь между половинами. Можешь и стоять. Но начнем с лежачего положения, не правда ли? Ты лежишь на одной половине, а другая надвигается на тебя. Лезвия касаются твоего тела. Ты заметил, что особенно тонкие гвозди направлены на глаза? А вот еще. Обе половины охвачены ремнями, а на верхней стороне ремни закреплены колышками. Их можно поворачивать. Можно медленнее, можно быстрее. Один человек — точно не помню, кажется, это был сириец, который мне за хорошие деньги решил продать несколько плохих лошадей, — испытал это на себе всего три дня назад.

Деметрий ничего не ответил. Он смотрел прямо в глаза князя. «Глаза хищной птицы, — думал он, — вырезанные окровавленным ножом из обсидиана».

— Для чего ты рассказываешь нам это, господин? — Рави оторвался от созерцания индийских богов и подошел к ним. — Для того чтобы доставить нам удовольствие, а себе огорчение? Или чтобы мы правдиво поведали тебе о мощи империи?

Бельхадад поморщился и подозвал Барадхию.

— Тонкие ножи и щипцы, сын мой, — сказал он.