Возлюбленная кюре - [65]

– Одна дама из Ангулема, подруга усопшей, и Эрнест Менье сообщили суду некие порочащие вас сведения. Анни Менье рассказывала им, что вы прелюбодействуете с женой доктора де Салиньяка. Она находила ваше поведение постыдным, недостойным священнослужителя и, возможно, стала угрожать вам разоблачением – перед обманутым мужем или епархией. Это достаточный мотив, чтобы заставить ее замолчать посредством яда, чем и объясняются желудочные колики.

Кюре принял оскорбленный вид.

– Никогда я не слышал от Анни ничего подобного! – возразил он. – И это естественно, потому что не существует преступных отношений между мадам де Салиньяк, этой достойной дамой, и мною, носящим облачение священника. В довершение всего, эта дама никогда не приходила в пресбитерий одна. Я давал уроки Закона Божьего ее восьмилетнему сыну, но чаще мальчика приводила служанка де Салиньяков Сюзанна или его отец, с которым мы дружим. Я ужинал у них по субботам в обществе других достойных жителей Сен-Жермен.

– Вы говорите «ужинал»? Почему в прошедшем времени? Вас уже не приглашают в дом доктора? – подметил один из судейских.

– Кончина Анни нас всех очень огорчила, и правила приличия требуют, чтобы какое-то время я воздержался от подобных мероприятий.

Показания Ролана Шарваза следователи выслушали с невозмутимым видом, никто не высказал своего мнения по делу вслух. На данном этапе обвинение было весьма шатким: слова покойной и ее сына против слов священника.

Единственное, что удалось установить, так это то, что никто, за исключением Анни Менье, не усмотрел в отношениях Матильды де Салиньяк и кюре ничего предосудительного. В этом сходились все опрошенные. Но судейские не сдавались, и священника привели на повторный допрос.

– Что заставило вас сообщить сыну служанки в письме от седьмого декабря, что его мать умерла в этот же день, в то время как несчастная упокоилась днем раньше, то есть шестого числа? Почему вы сразу не сообщили семье, что она серьезно заболела? И чем объясняется такая спешка с захоронением? Вы явились к мэру за разрешением в шесть утра!

У Шарваза имелось объяснение по каждому пункту.

– Сколько бы я ни предлагал написать ее детям, Анни упрямо отказывалась, не хотела их беспокоить. Она думала, что это обычное расстройство желудка и скоро все пройдет. Путаница в датах объясняется просто: я очень расстроился, когда бедная женщина умерла, поэтому и ошибся. Такое может случиться с кем угодно, вы согласны? А похороны нужно было ускорить. Тело начало разлагаться, и запах невозможно было выносить. Даже ночное бдение по этой причине пришлось прервать.

– Но почему, когда вы решились наконец написать членам семьи, вы посоветовали им не спешить с приездом?

– Мне нужно было разобраться с расходами на лечение и погребение.

Перед чиновниками кюре Шарваз сохранял полное самообладание, по улице шел с невозмутимым видом и улыбался, встречая знакомых.

На пороге пресбитерия его встретила взволнованная Марианна. Она приготовила вкусный обед и разожгла в очаге жаркий огонь.

– Спасибо, сестренка! Ты мое единственное утешение, – сказал кюре.

* * *

Задача перед следователями, делегированными в Сен-Жермен, стояла не из легких. Им предстояло распутать клубок противоречивых показаний, разоблачить ложь, заставить говорить тех, кому было о чем умолчать. По своему обыкновению, жители провинции неохотно высказывали мнение о чем бы то ни было, но тут речь шла об обвинении против священника, и многие отмалчивались, хотя и думали, что его скоро арестуют.

Однако нашлись и те, кто рассказал все, что мог.

Ко вторнику 18 декабря у следователей сложилось мнение, что в смерти Анни Менье мог быть заинтересован только отец Ролан. Его снова привели в мэрию и подвергли допросу.

– Господин кюре, никто из свидетелей не подтвердил ваших показаний, – объявил первый чиновник. – Я имею в виду, что никто не слышал, как вы предлагаете Анни уведомить ее детей о болезни.

– Что в этом странного? Часто в доме, кроме нас, никого не было.

– Допускаю. К сожалению, мадам Менье уже не может дать показания, и мы вынуждены верить вам на слово. Перейдем к другому вопросу. Мэр городка показал, что вы явились к нему в шесть утра. Было еще темно. Ваша спешка с похоронами выглядит очень подозрительно. И последнее: нам удалось выяснить, что вашего предшественника, отца Биссета, также обвиняли в интимной связи все с той же мадам де Салиньяк, которая, похоже, предпочитает мужчин в сутане. В связи с этим обвинения Анни Менье в ваш адрес приобретают бо́льший вес.

Ролан Шарваз почувствовал, как кровь отливает от лица. Он принял мученический вид и ничего не ответил.

– И это еще не все, господин кюре, – продолжал чиновник. – На глазах у свидетелей вы напоили Анни Менье, которую мучила жажда, белым вином, предварительно его подсластив. Сахара в стакан вы добавили мало, всего одну щепотку. Теперь ваше заявление относительно того, что мадам де Салиньяк не приходила в пресбитерий одна. У нас есть свидетель, который заявляет, что она часто приходила к вам домой без сына.

– Я не услышал от вас ничего нового, – отозвался Шарваз насмешливым тоном. – Вы повторяете вопросы, на которые я уже отвечал. Никогда не думал, что слуги правосудия опускаются до сплетен и наговоров. Мадам де Салиньяк местные сплетники доставили много неприятностей задолго до моего приезда в Сен-Жермен. Я ее исповедник и друг ее мужа.