Возлюбленная дракона - [24]

— Я боялась, ты не поверишь мне, — прошептала она со слезами на глазах и улыбнулась.

— А я пока и не верю вам, — отозвалась я, тоже глотая слезы. — И жду объяснений тому, что получила в записке. Как я понимаю, вы нашли и прочитали мое письмо, которое потерялось несколько недель назад. Из него вы знаете всю правду обо мне, поэтому отрекаться от нее я не буду… Но вы… Кто вы такая, я не знаю… Да, вы очень похожи на мою маму, но как вы можете быть ею? Это нарушает все законы логики. Я сама видела, как умирала моя мать, своими собственными глазами, — слезы все-таки прорвались наружу, потекли по щекам горячими ручейками. — И уже десять лет, из года в год, хожу к ней на могилу… Вернее, ходила, пока не попала в этот мир. Но теперь я здесь. И в этом мире о моей маме не существует никакой памяти, у меня даже фото ее нет. Только воспоминания. Поэтому я еще раз спрашиваю вас: кто вы такая? Вы мать Линэль?

Женщина печально покачала головой:

— Я в правду твоя мама, Алина, только так же как и ты заключена в чужое тело, вот уже как десять лет. Ты не представляешь, что испытала я, когда встретила тебя тогда на площади Алпанита. Думала, что схожу с ума. Ведь даже в самых смелых мечтах не могла представить, что когда-нибудь смогу тебя снова увидеть. У меня от тебя тоже остались лишь воспоминания, дорогие и так страстно лелеянные. Каждую ночь, прежде чем заснуть, я думала о тебе и своей прошлой жизни. Как заплетала тебе хвостики и косички, когда ты была еще совсем маленькой, как шила тебе платье на новогодний утренник, розовое, украшенное елочным дождиком… Как вела тебя в первый класс… Мы купили тебе огромный букет красных гладиолусов, ты сама их выбирала, помнишь? А как я изо дня в день, несколько лет подряд возила тебя на тренировки? В дождь, метель, ветер. Мне было так жалко тебя, но ты была такая упрямая, сама тянула меня туда в любую погоду. Помню твое первое выступление и первую медаль… И первое поражение… Как же ты тогда переживала! И я вместе с тобой… — под конец этой исповеди я уже плакала, не скрывая чувств, почти навзрыд. — Вот и сейчас… Я плачу вместе с тобой…

Мы бросились друг к другу одновременно, я уткнулась мокрым лицом в мамино плечо, еще не в силах до конца поверить, что это чудо происходит со мной. Но ее объятия укутали меня своим теплом, начали баюкать, совсем как в детстве. Мы плакали на пару, льнули и цеплялись друг за друга, словно боялись, что все это вдруг окажется сном.

— А теперь расскажи мне все о себе, — попросила я, когда первая волна наших эмоций схлынула, а слезы подсохли. — Это все кажется таким невероятным…

— Не менее невероятное чем то, что произошло с тобой, — улыбнулась мама.

— Но ты ведь умерла, на моих глазах…

— Я действительно умерла, — вздохнула мама, — в нашем мире… Но поняла это позже… Я помню аварию, помню, как потеряла сознание, провалилась в темноту… Потом очнулась. Где? Не могла понять. На больницу не похоже, на наш дом тоже… Какая-то мрачная полутемная комната, вонь, грязь… Я испугалась, очень испугалась, не знала, что и подумать. После с еще большим ужасом обнаружила на себе странное платье, старомодное, дряхлое… Я попыталась выбраться из комнаты, где находилась, нашла дверь. Снаружи наткнулась на несколько людей, одетых как бомжи, они сидели около костра и что-то жарили на ветках. Не знаю, что именно, — мама поморщилась, — но очень похоже на крыс… К моему появлению они отнеслись безразлично, только кто-то спросил: «Живая еще, что ли?» Тогда я спросила у них, где нахожусь. Они посмеялись, назвали сумасшедшей и лишь один из них произнес какое-то слово, похожее на название камня. Только потом я узнала, что это был один из городков Изумрудных Долин. Общество этих людей меня пугало, а то, что творилось вокруг — еще больше. Я выбежала на улицу, там оказалось неожиданно тепло, хотя в Москве у нас была поздняя осень, даже снег уже лежал, помнишь?

Я кивнула. Разве можно такое забыть?

— Я побрела куда глаза глядят, все вокруг было чужим и незнакомым… — продолжила мама. — От страха и неизвестности, я думала, что сойду с ума. Потом случайно нашла осколок зеркала, увидела свое отражение и пришла в еще больший ужас. Это была я, только изможденная и иссохшая. Хотя и чувствовала я себя тоже очень плохо: жуткая слабость, голова кружилась. Особенно доставляла проблемы кожа: чесалась и слезала прямо кусками. Помню, мне очень хотелось помыться, снять с себя всю грязь, избавиться от чесотки. Это желание было сильнее даже голода. И вскоре я вышла за город, а там — о, чудо! — оказался прудик, скорее даже, канава. Как раз наступила ночь, вокруг ни души… Я сняла с себя лохмотья, вошла в воду, собираясь окунуться…

— Кажется, догадываюсь, что с тобой произошло, — я сочувственно улыбнулась. — Хвост, да?

Мама, кивнув, тихо засмеялась:

— Вот тогда я окончательно убедилась, что двинулась головой. Хорошо, что в той канаве было совсем мелко, иначе я утонула бы, хоть и получила вместо ног хвост. Во всяком случае, мне так казалось. Ты же знаешь, что я не умею плавать. В общем, кое-как выползла на берег… Как же я была счастлива, когда хвост через несколько минут исчез!