Возлюби ближнего! - [85]

Оставшись наедине с Надей, Алексей набрался смелости и, преодолев свою извечную стеснительность, произнес короткую, но вдохновенную речь, смысл которой угадает даже самый несмышленый читатель.

В этот памятный вечер, на фоне аккуратно нарезанных кусков почти не тронутого пирога, Алексей Чудновский объяснился в любви Надежде Бурылиной, предложив ей в любое свободное от работы время посетить Дворец бракосочетания.

— Хорошо, — ответила Надя, когда в ожидании ее решения Алексей старательно вытягивал рукав рубашки. — Подождем. Торопиться не к чему. Есть кое-какие детали… Подумаем… Пошевелим мозгой!

Попадаются ведь иногда люди, начисто лишенные чувства красоты, как иные лишены чувства юмора. Этим несчастным все равно, что висит на стене — рыночные лебеди или Сикстинская мадонна.

К таким людям, как это ни прискорбно, придется отнести и героиню повести — Надежду Бурылину. Она понимала, что собой представляет Сергей Будринцев, и тем не менее на каждом шагу подчеркивала, что он ей очень и очень нравится. Однако на многократные предложения Будринцева стать его женой Надя отвечала знакомой читателю фразой: «Торопиться не к чему. Есть кое-какие детали… подумаем, пошевелим мозгой!»

В тот день, о котором пойдет сейчас речь, Ирина Федоровна в сотый раз завела с дочерью разговор о женихах. Крайне неодобрительно отзываясь о Будринцеве, она расхваливала Алексея, особенно подчеркивая его скромность.

— Нашла что хвалить, — фыркнула Надя, — это в девятнадцатом веке ценили скромность! Сейчас, дорогая мамуля, в моде люди напористые! И чтобы хватка у них была настоящая, и чтобы известность они имели!

— А какая, скажи мне, известность, — возмущалась Ирина Федоровна, — у твоего вихлявого гитариста?

Но Надя и тут не сдавалась:

— Пока нет, но будет. При его задатках он еще весь город о себе говорить заставит. Сержик — он такой! Он свое возьмет!

— Погубишь ты себя! — в сердцах сказала мать.

Но Надя уже не слушала. Она вертелась у телефона и весело кричала в трубку:

— А, это ты, Алешенька? Забегай за мной и рванем в кино. Я так без тебя соскучилась, так соскучилась…

Ирина Федоровна немного успокоилась.

— И до чего же несамостоятельная девчонка!

Одно только и обнадеживало Ирину Федоровну, что Надя еще ни на ком не остановила своего выбора.

Вот и сейчас, закончив телефонный разговор с Алексеем и заметив, как мать смахнула слезу, Надя обняла ее и с упреком сказала:

— Очень уж ты не модерная, мамаша! Плакать из-за такого пустяка! К тому же я ведь еще ничего не решила!

После ухода дочки Ирина Федоровна вспомнила, что с утра собиралась сварить кофе. Надо было вскипятить воду, растереть цикорий, добавить винных ягод и подогреть сливки. Все это сильно походило на колдовство, но Ирине Федоровне подобная процедура доставляла такое удовольствие и так ее увлекала, что она не сразу услышала звонок в передней.

— Кажется, гостя бог дает. Хорошо бы Надя вернулась, да с Алексеем. Уж больно тоскливо одной кофейничать.

— Слух у вас портиться начал, — произнес Будринцев, входя в квартиру. — Шесть раз звонил, только на седьмой откликнулись.

— К врачу уже давно собираюсь, — сухо сообщила Ирина Федоровна.

— Пустая трата времени! — решительно заверил гость. — Глухота — неизбежный спутник старости. Склероз — болезнь неизлечимая. Чем дальше, тем будет хуже. Таков суровый закон природы.

— Спасибо на добром слове, — смеясь, поблагодарила Ирина Федоровна.

Она протянула было гостю руку, но тут же спохватилась и спрятала ее в карман передника.

Дело в том, что с некоторых пор Будринцев перестал здороваться за руку. Подражая индусам, он сделал два шага вперед и, сложив ладони у самой груди, застыл в минутном полупоклоне.

— Здравствуйте. Надя у себя? — спросил Будринцев, снимая пальто.

— Ушла, — сказала Ирина Федоровна. — А куда ушла, не знаю.

— Странно, — недовольно буркнул гость. — Мы еще вчера договорились пойти в Дом кино. Сегодня открытие фестиваля санитарных фильмов. Очень любопытные картинки!

Будринцев отряхнул кепку и, пройдя вслед за хозяйкой в комнату, блаженно произнес:

— Чудовищно аппетитный запах!

— Ну что ж, — улыбнулась Ирина Федоровна, — надеюсь, разделите компанию?

— Не откажусь, — сказал Будринцев, с неприличной поспешностью усаживаясь за стол. — До начала просмотра еще больше часа, — повеселев, сообщил он. — Подожду…

Ирина Федоровна поставила перед Будринцевым чашку.

— Очень рада, что вы пришли. Давно мне с вами откровенно поговорить хочется.

Но внимание Будринцева было сосредоточено на только что вынутом из духовки внушительном круге миндального бисквита.

Ирина Федоровна нарезала бисквит.

— Вы только не обижайтесь, Сережа, — предупредила хозяйка. — Я уже давно собиралась вам сказать… Думаю, что зря вы на мою Надю рассчитываете.

— В каком смысле «зря»? — изо всех сил дуя на не остывший кусок, поинтересовался Будринцев.

— Я, понятно, про ваше ухаживание говорю.

Будринцев гмыкнул и потянулся за новым куском.

— Если можно, плесните еще полчашечки, — попросил гость.

Ирина Федоровна кивнула:

— Пейте до полного удовлетворения и слушайте как следует.

— А вы думаете, уважаемая Ирина Федоровна, что я и без ваших слов не догадываюсь, к чему вы клоните?