Возле вождей - [3]

О, святая русская наивная простота! Сколько еще прохвостов примерят тебя, раздев и пустив Русь нагишом по миру.

Разумеется, никому и никогда Советское правительство за отобранный скот и инвентарь ни копейки не выплатило, а кто настойчиво этого добивался, тот изведал «радостей» Соловков и Артына, от одного упоминания о которых пробегала дрожь по спине.

Чтобы как-то сводить концы с концами, мне приходилось прирабатывать редкими литературными выступлениями с чтением своих произведений. Для чего требовалось часто выезжать в длительные командировки.

Однажды, поотсутствовав несколько месяцев, я по возвращении неожиданно обнаружил, что мама пускала на квартиру некоего гражданина Н., который за несколько часов до моего приезда попросту слинял. Попытавшись узнать у мамы, что это был за человек, я, к сожалению, натолкнулся на полное непонимание. Мама понесла такое, чему нельзя было не удивиться. Сначала заявила, что гражданина Н. привел к ней мой сын. На что сын заметил: «Бабушка, не сочиняй небылиц». Тогда мама начала уверять, что Н. привела к ней соседка по дому, некоторое время работавшая со мной на радиостанции «Юность». Соседка при этом захотела посмотреть маме в глаза, однако встретиться с соседкой мама не пожелала.

Было ясно, сексота подослали в квартиру соответствующие органы затем, чтобы узнать, не пишу ли я неугодной властям книги. Сексот убедился: пишу. И в доказательство моей криминальной деятельности выкрал и рукопись, и дневниковые записи.

Обескураженный, я отправился в партком КГБ и попросил вернуть мне похищенное или назвать имя человека, побывавшего в моей квартире. Партком обещал разобраться.

Чтобы не подвергать маму ненужным испытаниям, я вывез ее на жительство к ныне покойному брату Алексею в Красноярск-26. Рукописи и дневников я так и не нашел. Книгу написал по воспоминаниям и, если в ней что-то не совсем в порядке с хронологией, заведомо прошу прощения.

По этическим соображениям я не называю всех имен и лиц, на рассказы которых опирался при написании этой книги.

Философы древности говорили: «Я сделал все, что мог. Если сможете, сделайте лучше».

Автор

АХ! ОХ! А В КРЕМЛЕ ПЕРЕПОЛОХ!

Ох-ох! Ох-ох!

А в Кремле переполох.

По тропе проталиной

Шествуют два Сталина.

Раз львиный хвост заважничал безмерно.

Случается такое у хвостов.

Хвост говорит:

— Я Льву слуга примерный!

Гроза всех Ос, Шмелей и Комаров. —

Одна Оса, услышав тон хвастливый,

Спустилась вниз.

Ну долго ль до беды?

И в самый копчик жало так вонзила,

Что взвился Лев от боли на дыбы.

И тут же, хвост хватая за метелку,

Лев стал его безжалостно трепать:

— О, негодяй! Чего ты смотришь только?

Ты даже мошек перестал гонять.

Все выгибал бы крендели да дуги,

Но я с тобой разделаюсь, болван!

Да, лучше быть головой у Мухи,

Чем хвостом у Льва.

Эта басня была написана мною, когда И. В. Сталин разыграл кремлевскую охрану, что называется, «в подкидного».

Известный киноактер Михаил Геловани, желая лучше вжиться в роль вождя, испросил разрешения три дня в месяц находиться около Верховного, дабы лучше изучить его манеры держаться, двигаться, говорить, и так преуспел в искусстве перевоплощения, что хозяин рискнул проверить идентичность двойника с оригиналом перед кремлевской охраной.

Для экзамена был выбран один из осенних вечеров. Договорились с Геловани и членами Политбюро ЦК партии в 18.30 одновременно выйти из первого и третьего подъездов здания правительства и проследовать в Большой Кремлевский дворец на импровизированный ужин.

Ровно в 18.30 Геловани в форме генералиссимуса в окружении членов Политбюро, а Сталин в такой же форме, только в сопровождении прикрепленного к нему охранника Хрусталева, одновременно вышли на кремлевский двор. Наружную службу сразу же залихорадило. Большая ее часть пошла сопровождать Геловани, меньшая — начала метаться от одного Верховного к другому, и лишь совсем маленькая группа людей из охраны почетным эскортом последовала за Сталиным.

Как не помешался от поступающей информации ответственный оперативный дежурный Кремля Колотушкин, ума не приложу. По первому звонку ему сообщали, что из третьего подъезда в полном одиночестве вышел Хрусталев (по оперативным соображениям доклад делался по прикрепленному) и вдоль фасада движется к первому подъезду здания правительства. А по второму звонку докладывали: «Из первого подъезда здания правительства вышел с соратниками Раков (второй прикрепленный вождя) и пересекает кремлевскую площадь по направлению к Большому Кремлевскому дворцу».

Ежу понятно, что ответственному оперативному дежурному Кремля было от чего потерять голову: по территории Кремля одновременно шествуют два Иосифа Виссарионовича Сталина, и оба в форме генералиссимуса. Предположить, что вождь проделывает с охраной злую шутку, ответственный дежурный не мог, а потому на звонивших распалялся, доуточнял, заискивал, лебезил, дабы добраться до истины…

Ни первому, ни второму из звонивших он, разумеется, не мог сказать, что двух Иосифов Виссарионовичей Сталиных в природе нет, ждал признания ошибки одним из звонивших… А охранникам наружки помимо сообщений нужно было еще и безопасность вождей обеспечивать, потому сообщения их были предельно краткими и касались лишь сути дела. В голове ответственного дежурного Колотушкина каша заваривалась густая-прегустая, и кто ее будет расхлебывать, ведомо было только Генсеку.