Возле вождей - [209]

Вскоре после этого было предложено всем офицерам явиться на регистрацию… Офицеры явились… И началась бессмысленная кровавая бойня. Всех явившихся арестовывали, по ночам выводили за город и там расстреливали из пулеметов».

Осип Эмильевич Мандельштам в 1932 году написал стихотворение и прочел ближайшим друзьям:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны.

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

А слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются усища

И сияют его голенища.

А вокруг него сбор тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей,

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет.

Как подковы, кует за указом указ —

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз,

Что ни казнь у него, то малина

И широкая грудь осетина.

Сталин написал: «Изолировать, но сохранить». Сохраняли до 1938 года. После первого ареста писатель был освобожден, написал в честь Сталина оду. Снова арестован и уничтожен.

Демьян Бедный (Ефим Алексеевич Придворов) в начале 20-х годов жил на территории Кремля и имел очень приличную библиотеку, из которой с разрешения хозяина брал книги И. В. Сталин. Писатель заметил, что после возвращения Сталиным книг на них отчетливо видны отпечатки пальцев. Бедный поделился возмущением с одним из писателей, и о том стало известно Сталину.

Прибыв вместе с Советским правительством из Петрограда в Москву, Д. Бедный имел квартиру в белом коридоре Большого Кремлевского дворца. Перевез в нее жену, детей, тещу, няню для детей и, почувствовав себя обделенным, 15 июля 1920 года послал письмо председателю Реввоенсовета Л. Д. Троцкому, занимавшему с тремя домочадцами пять комнат в Кавалерском корпусе, следующего содержания:

«Дорогой Лев Давидович! Препровождаю Вам пять моих листовок и одну книжечку, изданную на Западном фронте… В пятницу снова уезжаю для агитации — «До Советской Варшавы!», если не последует иных указаний… Что касается не разъездной, а оседлой работы, то я предвижу, что, проработав минувшую зиму самое большое вполовину своей мощности, скоро я сойду на одну треть… У меня нет рабочего кабинета. Я — писатель, работающий на ночном горшке. Справа у письменного стола — две кровати — семейная и детская. У меня две комнаты с третьей — полусартиром.

Естественно, что кремлевское домоуправление — по моему заявлению — сочло необходимым дать мне соседнюю с отдельным ходом комнату (№ 6 белого коридора) для рабочего кабинета. Ордер был написан, но Лутовинов (член Президиума ВЦИК) его зачеркнул, а Енукидзе (секретарь Президиума ВЦИК) исправить такое свинство отказался…

Не поставить Вас в известность об этом я не мог. Моисей как-то ударил палкой по скале, и из скалы брызнула живая вода. Вы меня осенью и зимой ударите партийной палкой десять раз, и ни черта из меня не брызнет. Или брызнет вода, а нужны боевые стихи.

Рядом со мной живут Петропаловские (семья комиссара Кремлевских курсов)… а дальше за ними т. Никитин (зав. Финансовым отделом ВЦИК). Я предлагал: отдать мне соседнюю комнату № 6 Петропаловских, а им отрезать комнату от Никитина.

Казалось бы, просто. И необходимо. Для дела И кремлевское домоуправление в таком смысле и составило ордер, отмененный Лутовиновым. Теперь я упираюсь в милейшего Енукидзе, который рассуждает как ишак.

Хоть для очистки совести знайте, дорогие товарищи, что после этого можно с меня спрашивать?

Уважающий и любящий Вас Демьян Бедный.

Приложения: 1) Листовки. 2) План вышеперечисленных квартир…

Новой квартиры Бедный не получил. Более того, Сталин не только выселил поэта из Кремля, но и проработал его за поэму «Богатыри», а затем установил за ним соглядатаев.

Однажды, пока Бедный со своей пассией ожидал в ресторане подачи блюд, к ним подсел сексот. Поэт рассердился и на салфетке подал соглядатаю стихотворное послание:

Никуда не убегу:

У меня одышка.

Эту бабу п…

П… и — крышка.

Товарищ Сталин, вы большой ученый,

В языкознанье знаете вы толк,

А я простой советский заключенный

И мне товарищ серый брянский волк.

Вчера в Москве открылся дом подарков.

И вся страна хвалу возносит вам,

А здесь, в тайге, читает нам Петрарку

Фартовый парень Осип Мандельштам.

За что сижу, по совести, не знаю,

Но прокуроры, видимо, правы,

Я это все, конечно, понимаю,

Как обостренье классовой борьбы.

И так сижу я в Туруханском крае,

Где жизнь идет с утра и до утра.

Вы здесь из искры раздували пламя,

Спасибо вам, я греюсь у костра.

Юрий Борев утверждает, что эти стихи-песню написал поэт Юзик Алешковский.

А. Т. Твардовский в середине мая 1954 года собрал в редакции «Нового мира» Веру Инбер, Михаила Светлова, Николая Асеева и читал им вариант поэмы «Теркин на том свете». Поэма была набрана и разослана членам редколлегии. На обсуждении редколлегии присутствовали И. А. Сац, Н. Н. Асеев. «Стих самый обычный, русский, сказочный, — сказал Асеев. — А что касается того света, я давно на нем живу».

Из «Правды» поэму вернули с курьером. Хрущева напугала строфа, принадлежащая лирическому герою-генералу: «Мне бы полчок солдат, потеснить царство мертвых». В июле Союз писателей начал обсуждение поэмы в зале гостиницы «Советская». Автор на экзекуцию не пошел. «Новый мир» представлял критик Алексей Григорьевич Дементьев. После обсуждения было принято постановление ЦК об освобождении Твардовского от должности главного редактора «Нового мира».