Возле вождей - [206]

На осмотр королевских драгоценностей она наденет модную шелковую блузку, удлиненный костюм и белую норковую горжетку. На прием переоденется в шубу из нутрии, а в зале приемов появится в кремовом атласном платье и шитых золотом открытых туфлях, тем самым она попытается доказать и докажет, что супруги Горбачевы более эмансипированы и современны, чем старомодные пары хрущевско-брежневского разлива.

Подчеркивая же пристрастие к роскоши, она допустит серьезный тактический промах, недопустимый в прежней советской морали: она купит в фешенебельном лондонском магазине «Картье» бриллиантовые сережки стоимостью в 2500 долларов, а расплатится за них с помощью кредитной карточки «Америкэн экспресс». Наличие этой карточки говорило, что у ее владелицы или имеется счет в одном из западных банков, или (что значительно вероятней!) Советское правительство, имеющее такие счета, оплачивает ее покупки.

Все члены Политбюро и Секретариат имели секретное и нигде не обнародованное право на «открытый счет» в Государственном банке, откуда могли брать когда угодно и сколько угодно денег, только не в рублях, а в свободно конвертируемой валюте.

Общественное же мнение — кто как знает, так и понимает. Раису Максимовну оно в большинстве своем восприняло в штыки: она-де всякой бочке затычка. Нахальна, Нагла, Всем навязывает свои взгляды, которых, в сущности, не имеет. По примеру мужа любит растекаться мыслью по древу, когда за пышными, ничего не значащими словами сквозит пустота и цинизм. Да, цинизм, доходящий до последней стадии. Но чего руками-то разводить, Раиса Максимовна злопыхательных разговорчиков либо старалась не замечать, либо в корне их пресекала.

Худенькая, элегантная, в ловко скроенных и ладно пригнанных платьицах, она утверждалась по поговорке: «Стерпится — слюбится», И стерпливалось. И слюбливалось. Если Михаил Сергеевич был пунктуален, то Раиса Максимовна являлась типичной капухой. Даже перед официальными приемами за рубежом заставляла мужа вечно ждать себя, при этом мучительно выбирая, в какой наряд стоит облечься. Или вот она каждый вечер мелькает на экранах телевизоров. Вот председательствует на заседаниях Всесоюзного фонда культуры. Вот замещает президента Алмазного фонда СССР на переговорах с международной алмазной корпорацией «Де Бирс».

Раечка — там! Раечка — здесь! Раечка! Раечка! Раечка!

Возникает вопрос: а разбиралась ли она в классификации драгоценных камней? В тонкостях ювелирного мастерства? Методике огранки? Искусстве живописи? Разбиралась ли?!

Как же тогда Хаммер под видом ранее вывезенных из СССР картин-оригиналов подсуропил нам две эпигонские копии, и не кому-нибудь, а именно Раисе Максимовне из рук в руки, а та, откуда ей было знать про подделку, продемонстрировала их по телевидению как возвращенные оригиналы?

Старый хлыщ, неоднократно обобравший и обманувший советских людей, знал, что настоящих искусствоведов, доподлинно разбирающихся и понимающих секреты живописи, в мире всего единицы. Заранее навел справки о том, что Раиса Максимовна в этом вопросе полный нуль, и пошел ва-банк.

Пошел и… просчитался. Искусствоведы Эрмитажа обман тут же обнаружили, а обнаружив, молчать не захотели. На воре загорелась шапка. Шуточное ли дело — на старости лет его наконец-то изобличили в воровстве, а воровал он всю жизнь. Но мало того, Хаммера изобличили еще и в мошенничестве. А потому дело предали огласке, а Хаммера — анафеме. Ну а Раису Максимовну пожурили хотя бы? Или забыли? Конечно же забыли: с какой стати жену Генсека журить?

Вот разве только на съезде Советов депутат Сухов, обращаясь к Горбачеву, заявит, что тот плохо руководит страной потому, что находится под влиянием жены, да до горячности возмутится Б. Н. Ельцин вмешательством Раисы Максимовны в руководство Московским комитетом партии.

Милое «райское яблочко» Раиса Максимовна начинает становиться твердым и жестким орешком с властным и необузданным характером. Она стремится всех и вся подчинить своей воле, добиваясь желаемого любыми силами и средствами. Изо дня в день она могла настойчиво и неуклонно повторять мужу одну и ту же овладевшую ею идею, пока своего не добивалась.

И вот мало-помалу утверждается первой леди страны. Не стесняясь, звонит и дает поручения помощникам Генсека и даже секретарям ЦК. Занимает руководящий пост в союзном Фонде культуры. По ее поручениям правительственные телефоны устанавливаются во многих структурах культуры и массовой информации. Довольно скоро она налаживает контакты с супругами дипломатов, устроив им прием по случаю 8 Марта. Церемония выглядела впечатляюще: на прием съехались жены руководства страны, послов, известные актрисы, дамы из сфер культуры, искусства, науки.

К генсекше выстроилась огромная очередь — пожать небрежно протянутую руку. Первая леди выглядела довольно чопорно. В красном костюме, цвета пионерского галстука, и красной блузке, оттенком сливающейся с костюмом, в белых лодочках на высоких каблуках, она казалась эдаким неземным аленьким цветочком, пришедшим из аксаковской сказки. Цветочек наметанным глазом оценивал все дамские туалеты, привзвешивал драгоценности. А кое-кому подпускал и еле заметные уколы невидимых шипов, ибо на то он и аленький цветочек. А под конец произнес такую сердцещипательную речь, где не забыл и гостюшек почтить, и себя показать.