Вожди 4 рейха, или Как pазмножаются Мюллеpы - [10]

говорит фамилию, а ты человека сразу пытать хочешь...

-- Так Коба, кругом заговоры, - Берия зловеще блеснул

глазами из-под золотой оправы очков.

-- А, заговоры, - Сталин презрительно наморщил усы и

отбросил в сторону замшелый тапок, - Был один заговор, и

то твои люди всех заранее расстреляли... И виноватых, и

тех, других...

-- Стараемся, - круглое лицо Берии светилось гордостью.

-- Стараетесь... - Сталин презрительно высморкался в

рукав и стал искать, об чего бы вытереть испорченный

костюм, - А скажи, Лаврентий, ты все еще развлекаешься с

девочками ?

-- Ну, как тебе сказать, Коба... - Берия смущенно

затеребил в кармане заряженный пистолет.

-- Не говори, - сказал Сталин. - Мне все равно

наплевать... Так как там дела у товарища Исаева ?

* * *

Штирлиц, надев рюкзак и лапти на босу ногу, в

сопровождении Бормана, расставляющего веревочки между

всеми пальмами и пастора Шлагга, с кряхтением тащущего

сейф, шел по практически непроходимым джунглям, жуя

яблоки и бросая огрызки в разные стороны. Судя по

рассказам пастора, лагерь ( с соответственно гаремом )

толстого глупого Мюллера находился на юго-северо-западе,

как выражался сам пастор, обладающий удивительными

познаниями в области географии.

На джунгли опускались неприветливые сумерки. За этот

день Штирлиц и прочие искпеди... ну те, которые ищут,

проделали километров сорок. Борман истратил весь свой

запас веревочек и собрался переходить на булавки и ямы,

но копание ям занимало много времени.

Гарем Мюллера, судя по всему, был еще далеко.

"Ну куда мог убежать этот толстый придурок ? "-

сокрушенно думал пастор, с кислой миной потирая стертые в

яблочное пюре многострадальные пятки.

Внезапно из чащи джунглей раздался радостный вопль -

партайгеноссе Борман нашел бумажку в пять долларов.

-- Отдай, - сказал Штирлиц, угрожающе доставая кастет.

-- Не отдам, - стойко ответил Борман, кладя банкноту

себе в рот. Со своими кровно заработанными пятью

долларами он не желал расставаться.

-- Щас в ухо дам, - пообещал Штирлиц.

В ответ на это Борман весьма ловко забрался на

довольно высокую пальму и сел там наподобие дикой

обезьяны, показывая розовый язык. Штирлиц плюнул и пошел

спать.

Внезапно Борман посмотрел в сторону заходящего солнца

и увидел там прогнивший забор. Партайгеноссе быстро

догадался, что там, за забором, скорее всего, живут люди,

возможно даже злые, но тем не менее он диким воплем

молодого орангутанга, призывающего самку, позвал

Штирлица. Тот неприветливо одним ударом ноги сломал

стебель пальмы, отчего Борман вместе с ее верхушкой упал

вниз, и потребовал объяснений такого неприличного вопля.

Партайгеноссе задумался. Стоило ли говорить Штирлицу

страшную Военную Тайну ? Один раз из-за такой оплошности

Бормана переговоры с Даллесом зашли в тупик. Повторять

чего-то не хотелось.

-- Там, э... - Борман замялся и стал думать, как бы

запудрить мозги Штирлицу.

-- Все, - сказал Штирлиц, - кончилось мое терпение. Я

хоть и русский разведчик, таких пакостей не потерплю.

"Он догадался ", - подумал Борман, ожидая удара

кастетом по голове, и зажмурил глаза. Возмездие не

спешило свершаться.

Штирлиц спокойно развязал веревочки, спутавшие его

сапоги, и это его немного успокоило. Он решил устроить

себе сегодня день рождения ( четвертый за этот месяц ), и

подумал, что Бормана он поколотит завтра или на следующей

неделе.

"Он не догадался ", - облегченно подумал Борман после

часа напряженного ожидания удара по загривку.

"А вот и нет ", - ехидно подумал Штирлиц, доставая из

рюкзака три банки тушенки и большой графин водки. Пьянки

на свежем воздухе были страстью Штирлица и доставляли

немало неприятностей Борману, потому что Штирлиц,

напиваясь, бил его нещадно.

Достав пучок лука и два теплых огурца, Штирлиц

приложился к графину и почувствовал облегчение. Борман

сидел рядом на траве и злился. Он ненавидел в Штирлице ту

черту, что русский разведчик обычно сам, единолично

выпивал все имеющиеся спиртные напитки, не оставляя

Борману не капли. Партайгеноссе не нравился такой эгоизм.

За такое нахальство, решил он, он не скажет Штирлицу, что

он видел с пальмы, даже под страхом пытки ( тушенкой ).

Хорошо напившись, Штирлиц подложил под голову что-то

мягкое и заснул. Что-то мягкое ( а это был партайгеноссе

Борман ) заворочалось и уползло.

"Чертов Штирлиц, - думал пастор Шлагг, потирая натертые

за день крупные мозоли, - Сидел бы я сейчас на берегу

моря, ловил бы рыбу, спокойно складывал бы в сейф... Нет,

нужен ему этот дурацкий Мюллер... "

Пастор достал испачканный многими поколениями носовой

платок и основательно высморкался. Ему очень хотелось на

родину.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Утром Штилиц проснулся, как всегда после пьянки, злой,

небритый и голодный. Рядом, подложив под голову

редкостный бразильский фрукт, спал партайгеноссе Борман,

за ночь расставивший огромное количество всевозможных

веревочек и хитроумных ловушек.

Штирлиц достал из кармана компас и определил, сколько

времени. Сильно болела голова, хотелось чего-нибудь

такого... крепенького...

Пастор Шлагг, храпящий на всю округу, внезапно

вскрикнул во сне и проснулся. Ему приснилось, как он