Вождь - [12]

Названия лесных народов, разбросанных по чужим планетам, были различными. Сначала их называли «вандалами» — откуда появилось это слово, неизвестно. Кое-кто утверждал, что так называли лесной народ его враги. Однако возможно, что это слово пришло из языка самого лесного народа — вначале от древнего «ванланд», то есть лес, но, как уже говорилось, в этом нет уверенности. Возможно происхождение слова от названия «ванганз» — так обозначали ритуальный акт отмщения. В истории лесные люди упомянуты как вандалы, и я буду употреблять это название, надеясь, что читатель не позволит себе заблуждаться относительно каких-либо несущественных значений, связанных с этим словом. Подобный народ, как известно, существовал и в нашей истории. Но я не собираюсь рассуждать об этом, предоставив такое право более сведущим людям. Моя задача, как я уже указывал, весьма проста — всего лишь рассказать о том, что случилось…

Мальчик стоял на заснеженной траве, опираясь на посох. Он казался настолько изнуренным, что не мог выпрямиться. Его одежда, изорванная, превратившаяся в лохмотья, развевалась на ветру.

Остатки лесного народа были привезены на эту планету. Мальчик был одним из последних уцелевших. Всего несколько месяцев назад, весной и в начале лета, герулы вели с ними продолжительные, отчаянные бои. Сражения длились более пяти недель — это была настоящая война. Лесные люди были неплохими наездниками; они изменили жизненный уклад в соответствии с укладом герулов, превратившись в пастухов. Их вражда вспыхнула неожиданно, ибо вначале лесной народ жил на востоке, за горами Баррионуэво, там, где начинались равнины; впоследствии он перебрался на север, к самим равнинам. Гунлаки был поражен искусством врагов, хотя герулы, имеющие численный перевес, со своими отличными конями, которых в течение столетий выращивали для боя и погони, искусством верховой езды и боя, отточенном веками и освященном традициями, с быстротой, способностью к длительным походам и осадам, победили противника. Вождь лесного народа погиб в бою. Его беременная жена избежала плена и вместе с группой приближенных скрылась неизвестно куда. Из черепа побежденного вождя не стали делать чашу — нет, вождь был предан торжественному сожжению, достойному вождя герулов. Гунлаки вместе с другими всадниками воздел копье в прощальном салюте, когда первая струйка дыма устремилась в небо…

— В правую руку! — крикнул Муджин, ударяя каблуками по бокам своего коня.

Гунлаки услышал, как парень пронзительно вскрикнул от боли.

— В левую руку! — крикнул Муджин.

Парень вновь закричал от боли. Муджин был умелым воином, почти таким же, как Гунлаки — было бы странно, если бы Муджин не попытался щегольнуть своим искусством. Гунлаки оглядел заснеженную равнину. Конечно, воины не стали бы медлить, если бы жертва попыталась ускользнуть или молить о пощаде. Позднее Муджин научился бы сочувствовать, а пока он был слишком молод. Вид крови легко возбуждал его.

Парень пронзительно взвизгнул. Гунлаки так и не взял в руки копье.

Не. то, чтобы ему не хотелось участвовать в развлечении, но парень казался совсем ослабленным ударами, хотя потерял не так уж много крови.

Вновь раздался крик — на этот раз копье пронзило бедняге предплечье. Это был уже четвертый удар. Муджин вначале бил в правую руку, надеясь, что его жертва не левша. Конечно, он мог ошибиться.

Гунлаки подъехал ближе, переступив узкую колею, оставленную колонной, напоминающую рану в траве.

Муджин наносил удары в плечи — сначала в правое, потом в левое.

Затем последовали уколы в бедра, чтобы жертва не могла сдвинуться с места в ожидании финального удара в горло или в сердце. На этот раз смертельный удар должен был поразить сердце, как сказал Гунлаки. Иногда жертву ранили в колени, а седьмой и восьмой удары приходились в подколенные впадины сзади. Поскольку Муджин решил убить парня десятью ударами, девятый из них наносился справа в грудь — так, чтобы пошла кровь, но жертва могла бы удержаться на ногах, а при десятом копье пробивало ребра и вонзалось в сердце. Лезвие копья сужалось к концу, чтобы его было легче извлекать из раны — зачастую именно это предрешало исход боя. Если бы Муджин сказал «девять», то последний удар поражал бы сердце, а если бы сказал «девять и в шею», девятый наносился бы сзади в шею с расчетом перебить позвоночник.

Парень пошатнулся — девятый удар справа в грудь оказался слишком силен.

Муджин пришпорил коня.

Парень едва стоял на ногах и в любую секунду мог упасть. Myджину следовало спешить.

— Берегись! — крикнул Гунлаки.

Внезапно парень поднял посох, стремительно отбил им копье и бросился к конскому боку, грубо нанеся удар по ребрам. Конь всхрапнул от боли, и парень изо всех сил ударил его еще раз; конь беспокойно задергался на месте, пытаясь избежать ударов и боли, и потерял равновесие. Муджин, нога которого застряла в стремени, упал вместе с конем так, что оказался прижатым к земле. С вытаращенными глазами он смотрел, как окровавленный парень заносит над ним посох. Он не успел нанести удар — подоспевший Гунлаки кольнул его копьем прямо под левую лопатку.