Вождь Диких земель - [17]

Сейчас подпевалы жреца охраняют алтарь с привязанной девушкой, Когр со своими архаровцами готовится к атаке, а Хенеша послали собрать кого только можно на подмогу.

Меня сверлила мысль о необходимости вмешаться, но как? Я попросил у шамана подробное описание ритуала. Тот вытащил и зачитал древний пергамент, и тут в моей голове забрезжил свет.

Я под диктовку Хенеша переписал свиток понятными мне буквами и серьезно поднапряг серое вещество, идея стала оформляться в конкретный план действий. Конечно, риск огромен, но оставить все как есть для меня было невозможно. Девушки рождаются для любви. Из-за дурных наклонностей старого извращенца и идиотизма толпы позволять каждый год убивать двенадцать лучших девчонок — несусветная чушь.

Я стоял на площади под статуей бога удачи и плодородия, вокруг колыхалась толпа. Кстати, сама статуя меня заинтересовала. Мраморное изваяние красивого обнаженного мужчины в стиле Древней Греции венчалось оскаленными челюстями. Изучив его поближе, я убедился в правильности своей догадки — статую делали не черные шаманы, на ее голову просто прикрепили волчий череп. За пустыми глазницами угадывалось настоящее лицо, это добавляло моему плану последний недостающий штрих.

Бурхош держался за спиной здоровенного тролля, рядом толпились его сторонники. У жреца были определенные трудности с добровольцем на роль воплощения бога. Это и понятно, бешеный взгляд стоявшего в окружении своих воинов Когра сильно остужал местных извращенцев.

Хорт просочился сквозь толпу к лидеру Черных секир и тихим шепотом объяснял мою идею. Я выступил вперед и торжественно заявил о своем желании совершить ритуал. Обрадованный жрец милостиво кивнул мне и тут же провел краткий ликбез по правильному отгрызанию голов.

Инструктируя меня, Бурхош сверлил взглядом Когра, но тот стоял неподвижно. Харя жреца сначала разочарованно вытянулась, потом засветилась презрительным самодовольством. Хорт со своими орлами также подтянулся поближе.

Я забрался на помост и подошел к жертве, неподалеку держался шаман Хенеш. Внимание жреца переключилось на жертву, глазки посоловели. А дочка у Когра и правда симпатичная, с шикарными формами и ладненькой фигуркой. Замечательно, это называется совмещением полезного с приятным.

Горячечный взгляд жреца обшаривал прикованную девушку, старик судорожно сглотнул. Дырку от бублика ты получишь, морщинистая гнида, а девчонки — это для меня. Помост был оборудован занавесями, как сцена хорошего театра, МХАТ, однако. Зарокотали барабаны, два помощника жреца задвинули за мной шторки и почтительно отступили. Снаружи Бурхош что-то надрывно вопил о значимости и непостижимости совершаемого в тайне от глаз простых смертных. Ну в этом он абсолютно прав, совершаемое действительно значимо и непостижимо до конца даже для земной науки XXI века. Да и совершать сие желательно без чужих глаз, поскольку я не эксгибиционист.

Жертва встретила меня презрительным взглядом и заверениями в том, что ее отец не оставит мои действия без последствий. Как ни странно, я был с ней согласен. Когда мои руки потянулись не к ее горлу, а несколько ниже, она слегка опешила.

— Кое-какой ущерб ты сегодня все-таки претерпишь, — заявил я, снимая с себя одежду и распахивая на девушке тунику, — но жить будешь.

— Значит, сначала изнасилуешь, потом загрызешь. Ты еще гнуснее, чем этот старый козел. — Девушка явно готовилась к прицельному плевку в область моего левого глаза, похоже, мои слова о возможности выживания до нее просто не дошли.

— Ты жить хочешь? — рявкнул я. — Будешь делать все, что скажу, выживешь, но сегодня тебе придется быть моей.

В древнем пергаменте с описанием жертвоприношения ничего не говорилось именно об убийстве девушки, а ее смерть вполне можно истолковать как потерю ею девственности, на чем я и решил сыграть.

— Ты безумец, Бурхош убьет тебя, — ошарашенно прошептала девушка, потом слабо улыбнулась, — а что до остального, какая женщина откажет в этом спасителю?

Я почувствовал, как будто гора свалилась с плеч, быть даже вынужденным насильником ради спасения жизни девушки — для меня это слишком. Дальше все шло точно по моему сценарию. Когда, выпустив девушку из объятий, я раздвинул занавески, поклонники бога удачи окаменели.

— Жертва принесена, и бог милостиво принял ее. — Мой голос гремел над площадью.

— Ты должен был убить девушку! — завизжал Бурхош.

— Я убил девушку. — Мои интонации были презрительно-поучающими.

— А это, это тогда кто? — Жрец, окончательно потеряв выдержку, подпрыгивал возле девчонки, гремя наверченными на него погремушками. — Ты должен был пролить ее кровь!

— Это — женщина. Кровь пролилась, девушка умерла, родилась женщина, — безапелляционным тоном заявил я и сделал знак молодому шаману.

Тот хорошо натренированным голосом, закатывая глаза, для солидности потрясая древним свитком и тыкая в него пальцем, огласил ритуал жертвоприношения, вставляя мои комментарии к нему. Обалдевшая паства переглядывалась и перешептывалась. Мол, все правильно, все сходится. И вообще такой ритуал как-то больше подходит богу удачи и плодородия, да и живое его воплощение врать не будет. Фанатичная толпа, самое сильное оружие Бурхоша, повернулась теперь против него. К жрецу подтянулись его подпевалы, замелькало оружие, пора было ставить последнюю точку.