Вожаки комсомола - [49]

2

В небольшом старинном селе Рогнедино Смоленской губернии[17] родился в начале века, 19 декабря 1902 года, Николай Чаплин.

Отец его, Павел Павлович, был сельским священником, мать, Вера Ивановна, учительствовала в земской школе.

Павел Павлович тяготился своим поповским положением. Он видел тяжкую долю народа и, случалось, не скрывал своих взглядов. Недаром все пятеро детей его стали впоследствии коммунистами. Окрестное духовенство косилось на «крамольника»: в доме у него свободные речи, музыка, народные песни (в семье Чаплиных пели все), домашнюю библиотечку составляли светские книги. Круг общения — сельские интеллигенты, крестьяне, ищущая правды молодежь. И дети растут свободомыслящими — к духовной карьере родители их не готовили, всем дали светское образование.

Если на дружеских вечеринках Павел Павлович вел хор молодых голосов, играя на фисгармонии, то Вера Ивановна увлеченно читала стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Молодежь пела, играла, танцевала.

На попа-«крамольника» шли кляузы и доносы в епархию, самому смоленскому архиерею. И принялись «начальники» гонять ослушника из села в село, из одного бедного прихода в другой захудалый: из Рогнедина в Мигновичи, из Мигновичей в Семеновское, потом в Сусловичи.

Дети с малых лет росли в труде. Небогатый священник, глава большой семьи, должен был сам при помощи старших ребят обрабатывать участок земли, пахать и сеять, сажать овощи, косить сено, запасаться дровами.

Беда надвинулась неожиданно.

«Был не по-осеннему теплый день, — вспоминает дочь Мария Павловна, ныне врач одной московской клинической больницы, — когда вдруг появился невесть где пропадавший несколько дней отец. Вошел в дом, торопливо открыл сундук, где у него хранились всякие бумаги и книги, что-то отобрал, а остальное приказал сжечь, а сам снова уехал.

Костер, разложенный в огороде за садом, еще догорал, когда стражники окружили дом и учинили обыск. Шарили всюду — на чердаке и в подполье, перерыли вещи и, ничего не обнаружив, уехали.

Вечером вернулся Павел Павлович, возбужденный, улыбающийся. «Пронесло. Все будет ладно».

Гроза разразилась 9 января 1906 года, в годовщину Кровавого воскресенья. Священник Чаплин в проповеди с церковного амвона осудил зверскую расправу царизма над рабочими.

За неслыханную дерзость духовное начальство наложило на непокорного священника епитимью: он целый год пробыл в Смоленском монастыре. А Вера Ивановна, с трудом удержавшаяся учительницей в местной школе, одна кормила семью.

Николай отличался волевым характером, старался помогать родителям. В школе учился прилежно.

Рослый не по годам, широкоплечий, крепкий парень, Николай ловко управлялся с конем, ходил за плугом, шел следом за отцом на покосе.

«Правильно, — хвалил отец, — молодец. Человек многое должен уметь, чтобы правильно понимать жизнь».

И Николай любил землю, любил труд, любил жизнь, любил людей. Он подолгу сидел, присмиревший, любуясь сельскими видами, помогал матери ухаживать за цветами. Мог подраться с приятелем из-за подбитой птицы или разоренного гнезда и до пота рубить хворост в пару с сыном бедной вдовы. «Ведь я не белоручка, — писал позднее Николай, — работал не ради развлечения».

Мария Павловна вспоминает: «Я помню его серьезным, вдумчивым, несколько медлительным в движениях. Участниками его детских игр и первыми школьными товарищами были крестьянские дети. Он был пытливым ребенком, любил и понимал красоту природы. В дни каникул Коля днями пропадал в лесу, в поле или в саду, делал зарисовки сельских пейзажей. Мечтал стать художником. Любил книги, особенно Гоголя. Он часто собирал вокруг себя детвору, уводил в сад или в лес и читал нам вслух».

В 1912 году отец отвез Колю в Смоленск в реальное училище.

Учился хорошо. Спокойный и рассудительный реалист быстро завоевал авторитет среди товарищей, стал их вожаком.

Благотворное влияние на формирование мировоззрения Николая оказал его старший брат Александр, занимавшийся в то время в Смоленской классической гимназии, активный участник нелегальных политических кружков учащейся молодежи. Юные подпольщики выпускали журнал «Свободная мысль», печатали на гектографе социал-демократическую газету, создали общеученическую библиотеку нелегальной литературы. Библиотека пополнялась за счет добровольных взносов самих учащихся.

«В библиотеке были произведения Маркса, Энгельса, Ленина, Плеханова, Бебеля, В. Либкнехта, Лафарга, Жореса», — рассказывает Александр Чаплин.

Николай любил старшего брата, жадно слушал его рассказы о подпольных кружках, об истории революционных движений, о подготовке революции в России. Близкие вспоминают, как он в ту пору зачитывался революционной литературой.

Когда в 1916 году Александра, студента медицинского факультета Московского университета, арестовали за участие в нелегальной студенческой сходке, исключили из университета и выслали под надзор полиции, четырнадцатилетний Николай словно сразу повзрослел.

Семнадцатый год революционным вихрем ворвался в жизнь города и в стены реального училища.

Полетели прочь двуглавые императорские орлы. Были изорваны и выброшены вон царские портреты.