Воздушный замок - [28]
— Отвернись, пожалуйста, — спокойно сказала Анюта. Так она говорила Андрею в школе на уроках: «Передай, пожалуйста, учебник», «Возьми, пожалуйста, свою ручку». Так, да не совсем так. Теперь в её голосе звучала покорность. Вот, оказывается, зачем был танец. Андрей теперь мог указывать Анюте. Анюта теперь слушалась Андрея.
«Они… девушки, женщины… как маленькие быстрые речки, — подумал Андрей, — обязательно должны куда-то впадать… Но… почему она решилась только сегодня, после танца, а не раньше? Что мешало раньше?» Андрей сломал травинку — бывшее дерево — убежище букашек и муравьёв, отвернулся. А когда снова посмотрел на Анюту, увидел, что она танцует без одежды. И танец на этот раз был другим. Прямо в глаза ему смотрела Анюта, для него танцевала.
Сердце у Андрея, однако же, почему-то не забилось. Не ударила в голову бунтующая кровь. Ему вдруг показалось, что всё это уже было. Именно с ним и с Анютой, именно на этой поляне, окружённой деревьями. Андрей подумал, что, пожалуй, стоило несколько минут назад умереть…
«Она теперь будет делать всё, что я захочу… — подумал Андрей. — Она впадает в меня…» Открытие это повергло в растерянность. Выходило, что как бы вверяла себя ему Анюта и отныне он во всех случаях жизни должен будет думать не за себя одного, а и за Анюту.
Андрей в волнении закурил.
Анюта смотрела на него с такой любовью, такой преданностью, что ему вновь сделалось страшно. Отстранённо, как будто речь шла о постороннем человеке, Андрей отметил, что нынешний страх — подлый. Никогда ещё он не курил с такой сосредоточенностью. Андрей положил сигарету на траву, расстегнул рубашку.
— Иди сюда! — позвал Анюту.
Анюта приблизилась, уткнулась лицом Андрею в грудь, и он не сумел разобрать, отчего солоно её лицо.
Они поцеловались.
— Подожди, — шепнула Анюта, — я искупаюсь, ладно? — И пошла к воде.
— Там глубоко! Осторожнее! — крикнул Андрей и поморщился.
Анюта вскоре вернулось, прохладная, матовая, в капельках воды, как в алмазах, удивительно спокойная. Легко прижалась к Андрею, улыбнулась счастливо. Все проблемы свои, казалось, разрешила Анюта.
Андрей сбросил рубашку, обнял Анюту, ощутил её всю, нисколько не стесняющуюся наготы. Провёл рукой по прохладному, гладкому телу. Анюта не отстранилась, нет, наоборот, прижалась теснее, закрыла глаза. Андрей услышал её дыхание, увидел белую полоску зубов… Анютино нестеснение почему-то стесняло его. Словно они по-разному понимали то, что должно через некоторое время произойти.
— Андрюша, я хочу сказать…
— Зачем! Потом, потом… — Андрей едва владел собой и ничего не хотел слушать. — Потом, потом…
— Нет, сейчас. Одно только слово. Иначе… я не могу, понимаешь, не могу, а то получится, что я… обманываю тебя…
— Ну говори, говори, только быстрей, пожалуйста, быстрей!
— Про Сёмку.
— Сёмку!.. Какого ещё Сёмку?
— Которого мы встретили, когда отъезжали.
Анютины ресницы щекотали ему лицо. Андрею казалось, сейчас он потеряет сознание.
— Почему? — прошептал в отчаянье. — Почему сейчас надо говорить о каком-то… Сёмке? Сёмки нет. Сёмка — призрак… Какой Сёмка?
— Да, конечно. Но я хочу сказать, что я…
«Не надо ничего говорить, глупая!» — чуть не крикнул Андрей.
— Что это он подарил тебе коробку с шоколадом?
— Так ты… знаешь?
Андрей улыбнулся. Попытался уложить Анюту на расстеленную рубашку.
— Подожди, не улыбайся. Господи, какая я была дура! — Она заговорила быстро-быстро, опускаясь, затрещала, как сорока, чтобы успеть, прежде чем окончательно окажется на рубашке, сказать всё. — Я… когда они забирались в этот склад, на улице была. Ходила, смотрела, нет ли прохожих… Но я, правда, не знала, зачем они туда полезли. Меня Сёмка с собой позвал, и я, дура, пошла, а этот противный Толян страшно ругался, когда меня увидел, они чуть с Сёмкой не подрались. Он Сёмку и ненавидит и боится… Сёмка сказал, что просто так, что они хотят узнать, хватит ли у них ловкости… Но это было давно, а откуда шоколад в коробке, я не знаю. Склад — это давно. Может, они куда-нибудь ещё залезли? Сегодня рано-рано утром Сёмка с крыши эту коробку на верёвке к нам на балкон спустил. Я всегда утром на балкон выхожу цветы поливать, Сёмка знает. Там ещё и записка от него была, но я выкинула записку. А коробку взяла с собой, так и не развязав, не было времени, и оставить на балконе нельзя было…
Андрей молчал, машинально сжимая в объятиях Анюту, не успевая следить за её скороговоркой.
— И ещё… — Анюта опустила глаза. — Я хочу, чтобы ты знал… Андрюша, я… любила этого Сёмку… Не по-настоящему, не как тебя… Точнее, я его не любила, а… как-то так получилось… Я сама не знаю как.
— Ты… Сёмку?
— Я хочу, чтобы ты знал. Потому что всё это было давно! Мне кажется, это не со мной было… Это… ещё до того, как мы с тобой подружились. Случайно! Я сама не знаю, как произошло… А сейчас я люблю тебя, Андрей! И я хочу, чтобы ты знал про… Сёмку. Я тебя всегда буду любить, Андрей! Господи, да что я говорю! Я сама не знаю, что говорю! Я думала… Ты даже слушать не станешь, потому что любишь меня, а ты…
— Я не хотел! — крикнул Андрей. — Ты сама начала! Зачем? Зачем ты с ним? Значит, вот так же… как сейчас… с ним? Зачем?
