Воздушный замок - [3]

— Я прошу пятьсот, — объявил незнакомец.

— Пятьсот чего? — уточнил Абдулла.

— Золотых, — добавил незнакомец.

— Повелитель всех пустынных разбойников расположен шутить? — спросил Абдулла. — Или, вероятно, по его мнению, в моей скромной палатке нет ничего, кроме запаха жареных кальмаров, и он предпочитает удалиться и найти более состоятельного покупателя?

— Не особенно, — отвечал незнакомец. — Хотя, если тебе неинтересно, я, пожалуй, пойду, о сосед салаки. Само собой, ковёр этот волшебный.

Подобное Абдулла уже слыхивал. Он поклонился, прижав к груди спрятанные в рукавах руки.

— Говорят, будто ковры обладают многочисленными и разнообразными достоинствами, — согласился он. — Каковы же удивительные свойства этой циновки, по мнению поэта песков? Приветствует ли она обладателя при возвращении в шатёр? Приносит ли она мир домашнему очагу? Или, возможно, — сказал он, многозначительно потрогав обтрёпанный край носком туфли, — она обладает свойством никогда не стареть?

— Этот ковёр летает, — сообщил незнакомец. — Он летит туда, куда велит владелец, о скуднейший из скудных умов.

Абдулла поднял взгляд на мрачное лицо незнакомца, на котором пустыня проложила глубокие морщины. Из-за усмешки морщины стали ещё глубже. Абдулла понял, что этот человек не нравится ему даже больше, чем сын дяди первой жены отца.

— Тебе придётся убедить этого недоверчивого негоцианта в правдивости своих слов, — проговорил он. — Сначала мы подвергнем ковёр соответствующему испытанию, а уж потом, о лучший из лицемеров, можно будет подумать о сделке.

— Охотно, — сказал высокий незнакомец и шагнул на ковёр.

В этот миг у жаровни по соседству произошло одно из обыкновенных недоразумений. Наверное, уличные мальчишки опять примерились стянуть кальмаров. Так или иначе, пёс Джамала загавкал, разные люди, и в их числе Джамал, завопили, а грохот сковородок и шипенье горячего жира заглушили и то и другое.

Торговля в Занзибе — стиль жизни. Абдулла не позволил себе ни на миг отвлечься от незнакомца с его ковром. Не исключено, что этот человек подкупил Джамала специально для того, чтобы отвлечь Абдуллу. Он упоминал Джамала достаточно часто, словно не забывал о нём. Абдулла не сводил глаз с высокой фигуры и особенно — с грязных ног на ковре. Однако уголок глаза он всё же приберёг для лица незнакомца и увидел, что губы у него движутся. Чуткие уши Абдуллы уловили слова «два фута вверх», несмотря на гомон по соседству. За тем, как ковёр плавно взмыл с пола и замер на уровне коленей Абдуллы, так что поношенное головное покрывало незнакомца едва не коснулось потолка палатки, Абдулла наблюдал ещё более внимательно. Он тщательно исследовал ковёр с изнанки на предмет потайных верёвок. Он пошарил в воздухе — не приделаны ли искусно к потолку какие-нибудь шнуры. Он взялся за светильник и покачал его из стороны в сторону, чтобы посветить и на ковёр, и под него.

Пока Абдулла производил проверку, незнакомец стоял на ковре, скрестив руки на груди и укрепив на лице усмешку.

— Видишь? — спросил он. — Удовлетворён ли наидотошнейший из неверующих? Стою я в воздухе или нет?

Ему приходилось кричать. Снаружи оглушительно галдели.

Абдулле пришлось признать, что ковёр, по всей видимости, действительно висит в воздухе и никаких потайных механизмов в нём не имеется.

— Почти удовлетворён! — крикнул он в ответ. — В продолжение представления тебе придётся сойти на пол, а мне — полетать на твоём ковре!

— Зачем? — нахмурился незнакомец. — Что прочие твои чувства могут добавить к свидетельству глаз, о саламандра сомнений?

— А вдруг этот ковёр приучен к твоему голосу? — возопил Абдулла. — Как некоторые собаки!

Пёс Джамала заливался снаружи, так что эта мысль пришла Абдулле в голову сама собою. Пёс Джамала кусал всякого, кто прикасался к нему, кроме самого Джамала.

Незнакомец вздохнул.

— Вниз, — велел он, и ковёр мягко спланировал на пол. Незнакомец сошёл с него и с поклоном кивнул на ковёр Абдулле. — Он в твоём распоряжении, проверяй, о падишах прижимистости.

Абдулла с некоторым волнением ступил на ковёр.

— Поднимись на два фута, — приказал он — или скорее проревел.

Судя по воплям, теперь к жаровне Джамала сбежалась Городская Стража. Стражники бряцали оружием и громогласно требовали, чтобы им немедленно всё объяснили.

Ковёр Абдуллу послушался. Он взмыл на два фута так плавно, что у Абдуллы ёкнуло в животе. Абдулла поспешно сел. Сидеть на ковре было невероятно удобно. Он был как очень туго натянутый гамак.

— Мой прискорбно медлительный ум склоняется к доверию, — признался он незнакомцу. — Так сколько ты просишь, о образец щедрости? Двести серебром?

— Пятьсот золотых, — поправил его незнакомец. — Вели ковру спуститься, и мы всё обсудим.

— Вниз, и ляг на пол, — приказал Абдулла ковру, ковёр так и поступил, лишив Абдуллу последних подозрений, что-де незнакомец успел что-то пробормотать, когда Абдулла в первый раз встал на ковёр, и его слова заглушил гомон по соседству. Абдулла вскочил на ноги, и торговля началась.

— В моём кошельке лишь сто пятьдесят золотых, — поведал он, — и то если я вытрясу его и ещё пошарю по швам.

— Что ж, тогда достань другой кошелёк или даже пошарь под тюфяком, — отвечал незнакомец, — ибо предел моей щедрости — четыреста девяносто пять золотых, а дешевле я ковёр не продам даже при крайней нужде.