Воздушные замки. Тайны прошлого - [87]

— Могу себе представить, — хмыкнул Арналду.

— Я так рада, что ты не сердишься, — продолжала все тем же ангельским голоском Бетти. — Я никак не могла оставить свою подругу, ну просто никак...

— Да ладно, не переживай! — великодушно отпустил ее вину Арналду.

— Когда мы сможем увидеться? Если хочешь, сегодня. Я не занята.

— Да когда-нибудь пересечемся, — небрежно бросил Арналду заготовленную еще с вечера фразу. — Пока, Бетти! А то я уже опаздываю!

Положив трубку, Бетти сидела, и, по-кошачьи сузив глаза, сосредоточенно смотрела перед собой. «Ну, Раул, — мысленно говорила она, — ты мне за все заплатишь, за все!»

А в ее памяти всплывали слова, произнесенные голосом Раула: «Он будет есть с твоей маленькой белой ручки.… В бабниках я разбираюсь... Стоит посмотреть в их сторону такой милашке, они от нее ни за что не отцепятся!»

— Не отцепляйся, Арналду, не отцепляйся, — жалобно говорила Бетти.

Глава 33

Сели молилась. Она молилась день и ночь, прося простить ей все ее грехи и избавить от наваждения. Но лицо Тьягу стояло перед ней, а его умоляющие глаза не давали ей покоя.

— Я хочу только дружить с тобой. Почему ты меня избегаешь? — словно бы говорили они.

— Нет, не дружить, не дружить, — возражала она и тут же чувствовала на своих губах поцелуй, и, открещиваясь от него, вновь принималась шептать молитву.

В комнату Сели входила Онейди с подносом. Для этой милой кроткой девочки она всегда готовила что-нибудь вкусненькое — то кокосовую кашу, то банановый коктейль. Ей хотелось видеть Сели здоровой и веселой, а вовсе не печальной и унылой, какой она находила ее всякий раз.

Завтрак и обед всерьез осложняли жизнь Сели. Она очень привязалась к Онейди и совсем не хотела ее огорчать, но есть она не могла, она  постилась, наказывая и укрощая свою непослушную плоть. Объяснить все это Онейди  — значило придать слишком много значения отношениям с Тьягу, значит, признаться вслух, что он совсем небезразличен ей. Нет, Сели  предпочитала молчать, читать про себя молитвы и находить тех, кто с удовольствием полакомиться вкусной стряпней Онейди.

Сели подружилась с маленьким мальчуганом, который добывал себе пропитание нищенством. Он охотно прибегал в погожие дни к решетке сада и съедал все, что предлагала ему девушка. А в непогоду Сели скармливала свою еду бродячим собакам или кошкам, выбросить ее она не могла, не было греха страшнее, чем выбросить на помойку кусок хлеба.

Бетти была слишком занята своей жизнью, своими проблемами, чтобы заниматься еще и младшей сестрой. В лучшем случае она посмеивалась над чудачкой, которая отказывается от жизни.

Жулия видела, что с сестрой что-то творится, но не считала себя вправе вмешиваться, хотя время от времени и давала советы. Но на асе советы Сели отвечала, опустив глаза:

— Я хочу быть монашкой и живу по-монастырски, молюсь и пощусь, нам так положено.

Бетти в таких случаях пренебрежительно фыркала, давая понять, что эту дурь желательно бы выбить из головы, а Жулия замолкала, не находя в себе сил возражать, чтобы не ранить еще больше и без того страдающую сестричку.

Гораздо проще для Жулии было разговаривать с Тьягу. Он то и дело заглядывал к ним, но Сели не хотела его видеть, и он, проникшись доверием к Жулии, полюбил разговаривать с ней.

Поначалу желая порадовать Сели, он приносил пленки, компакт-диски, но Сели не брала подарков и закрывала дверь.

Когда Жулия попыталась замолвить словечко за Тьягу, Сели сурово сказала:

— Мне он не нравится, я имею  право на свое мнение? И я не понимаю, почему вы все должны  вмешиваться в мою жизнь?

Жулия замолчала. Но при случае сказала Тьягу:

— Сели решила уйти в монастырь, но настоятельница неслучайно отправила ее пожить с нами. Она не возражает против того, чтобы перевести Сели в обычную школу, так что двери еще не закрыты. Пытайся Тьягу, и я всем помогу тебе!

Черные глаза юноши благодарно блеснули. Чем бы о ни занимался, он думал о Сели. Играл на пианино и представлял себе, как она его слушает. Ему хотелось познакомить  ее со всеми своими любимыми музы произведениями, ввести в тот мир, в котором жил он сам потому-то он и приносил ей компакт-диски.

Ему хотелось читать с ней одни и те же книги, любить одни и те же стихи, видеть мир и радоваться ему.

— Неужели это так плохо, Сержинью? — спрашивал он своего друга, делясь с ним своими планами и мечтами, — я хочу ей только добра, только счастья! Ты не можешь себе представить, что я чувствую, когда вижу девушку, которую люблю.

— А ты уверен, что любишь ее? — с сомнением спросил закадычный друг. — Нравиться — одно, а любить — совсем другое. Она же уйдет в монастырь! И что ты будешь делать?

— Не знаю, — с тоской ответил Тьягу. Я и сам все время думаю об этом, она такая мягкая, такая ласковая. Она у меня все время перед глазами.

— Я думаю, что ты любишь ее всерьез, — уважительно вздохнул Сержинью. — Я бы и сам хотел полюбить так, как ты.

Тьягу советовался и с Жуаной, пытаясь понять, что происходит с Сели и что ей может понравиться.

— Вы обе девушки одного возраста, тебе легче понять ее, — говорил он доверчиво, не понимая, что причиняет сердцу бедной Жуаны боль. — Посоветуй, как мне себя вести, чтобы Сели захотелось быть со мной.