Воздушные шары Сальви-Крус - [47]

Юрке совершенно неожиданно сделалось неловко. Он почувствовал, как щеки лизнул пламень румянца. «Наблюдатель чертов!» — обругал он себя и попытался сокрыть лицо наклоном головы. Удалось ли? Он не знал. Захотел вновь сосредоточиться мыслями на далекой своей любви, но уже не смог этого сделать. Что-то изменилось, что-то мешало ему настроиться на нужную волну, что-то отвлекало внимание души.

Выпили еще вина, и, когда в зале запульсировала, задавая ритм вечера, музыка, все, даже горбун, отправились танцевать. Юрка лишь лениво махнул рукой и остался за столом. Вот что-что, а прыгать ему сейчас ну совсем не хотелось.

К его удивлению, через минуту к столику вернулась Алла.

— Что так быстро? — поинтересовался Юрка, помогая даме сесть. — Не тот размер? В смысле музыки?

— Какие, однако, у вас смыслы…  — покачала головой девушка, от ответа на вопрос, тем не менее, уклонившись. — Налейте мне вина, — попросила и, принимая бокал, спросила: — Почему вы все время на меня смотрите?

— У вас, наверное, неприятности? — вопросом на вопрос рубанул Юрка. Вот словно кто-то специально за язык дернул.

— Неужели это так бросается в глаза? — с деланным безразличием спросила Алла.

— Простите…  — попятился в свой окоп Юрка.

— Да чего уж там, — остановила его отступление Алла и, вздохнув с безнадежностью, поиграла длинными бледными пальцами на воздушных струнах. — Мы с вами не знакомы, поэтому не стыдно поделиться, да и просто ничего не сдерживает. Мы ведь попутчики здесь, только попутчики. И — да, действительно, что-то в последнее время жизнь не ладится. И дома, и вообще. Ну, да ладно, это все преходяще.

— Правда, — согласился с ее утверждением Юрка, — все пройдет. Жизнь все исправит сама, все расставит по местам. Она это умеет, и она делает это неожиданно, внезапно. Тем и забавна.

— Забавна? — удивилась девушка. — Философ!

— Философ, — согласился с определением Юрка. — Местами.

Ему стало жаль эту девушку, он сам не понимал, что в ней было такого, отчего вдруг захотелось ей чем-то помочь. Какие-то вопросы к ней закружились в его голове, но озвучить их он не успел, да и вообще поговорить им больше не удалось. Танец кончился совсем некстати, все вернулись за стол, и вечер шумным балаганом покатился дальше в ночь.

И настало время, когда курсанты должны были уйти, чтобы вовремя поспеть в училище на поверку.

Юрка надевал шинель в вестибюле, когда к нему подошла Алла.

— Хотите, я пойду с вами? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.

— Конечно, хотим, — согласился Юрка. Он был невозмутим, внешне невозмутим, но внезапное волнение и смятение потрясло его душу тайного романтика и мечтателя. Жизнь приоткрывала перед ним дверь, войти в которую он к собственному удивлению не был готов.

— Да нет же, с вами, — нервно поправила его Алла. — Ну…  с тобой, понимаешь?

— Да-да, конечно, — как-то очень уж неуверенно закивал он головой. — Собирайся, я подожду…

Алла вернулась к столику, взяла сумочку, что-то шепнула Наташе и бросилась к выходу. Юрка видел, как налитые стеклом глаза горбуна зло смотрели ей вслед.

— А как же он? — спросил Юрка, кивнув головой в сторону секретаря.

— Кто? — не сразу поняла Алла. — А, этот! Да ну его! Я с ним и не знакома-то. Это все Наташка.

На улице шел снег, тихо шел, неспешно, возникая из темноты, проявляясь лишь в свете фонарей, витрин и фар автомобилей, и в темноту уносясь, как чисто неземное и призрачное явление. Морозный воздух срывался с губ облачками разноцветного пара. Природа была спокойна, как спокойно, наверное, бывает на душе у завершившего свое трудное дело человека.

Неспокойно было на душе у Юрки.

Вся компания, за исключением горбуна, собралась на остановке.

Ждали автобуса.

Юрка был без перчаток, поэтому мерз. Нервно и зябко сжимая пальцы в кулаки, он хмурился. Он прекрасно понял, о чем именно говорила ему Алла, и теперь не мог сообразить, как ему к этому относиться и, соответственно, как поступить. С одной стороны, ему не хотелось ни во что ввязываться и нарушать спокойное течение своей жизни, по крайней мере, в этот вечер, тем более что ничего такого он не планировал, а в училище в любом случае возвращаться надо. Он был несколько старомоден, и думал, что не имеет права предавать свою любовь, а ведь это будет предательство — и ничто другое! Но, с другой, с греховной стороны, его самолюбию чрезвычайно льстило то обстоятельство, что Алла выбрала не кого-нибудь, а именно его, и…  надо думать…  такие предложения делаются не каждый день и, черт побери, мужчина он, в конце концов, или нет! Но ведь и та девчонка верит ему…  Но верит ли? Или верит, но, на всякий случай имеет в запасе парочку других вариантов и ответвлений линии судьбы? Что вот делать?

Он искоса взглянул на Аллу. Девушка смотрела куда-то совсем, совсем в другую сторону. Распоясавшийся ближе к ночи снег безбоязненно терся о ее щеку — она не замечала этого. «Тоже, нервничает, — сообразил Юрка. И подумал провидчески: — А ведь все не так просто, пожалуй. Что-то здесь есть такое, о чем мне постеснялись рассказать».

Мягко раздавливая шинами нападавший на дорогу еще рыхлый снег, подкатил автобус. С коротким, но громким, словно всхрап, грохотом откинулись в стороны двери. Юрка сделал движение, чтобы помочь Алле подняться в салон, но девушка сама проворно запрыгнула на подножку. Прохрипели снова двери, автобус загудел и принялся деловито перемалывать пространство. Кампания расположилась на задней площадке, хотя вокруг было полно свободных мест, садиться на холодные дерматиновые сиденья никому не хотелось. Володя шептал что-то веселое на ушко Наташе, Наташе, видимо, нашептываемое нравилось, и она смеялась в ответ, Ленька теребил ус, Алла смотрела в окно и хмурилась, а Юрка смотрел на Аллу, думал свою думу и ежился от врывавшегося в небольшую щель внизу двери студеного ветра.