Воздушная гавань - [60]

— Тогда я задам вопрос или даже два, если не возражаете.

— Я не против.

— Сообщение, вы сказали? Кому оно предназначалось?

— Отличный вопрос, Чудачка. Грамматически верный к тому же. М-м-м… — протянул Ферус, скребя скулу. — Другому эфирреалисту, почти наверняка.

— А в хаббле Утро есть и другие?

Ферус покачал головой.

— Нет, вот уже… очень много лет. Ближайший к нам — это Бернард Фецциг в хаббле Приют, кажется. Но он полностью выжил из ума, насколько я знаю.

Чудачка бережно подвинула одну из сотен банок с выдохшимися кристаллами, которая по неясной причине оказалась чуточку смещена в сторону.

— Бедняжка.

— Это случается и с лучшими из нас, — заметил Ферус, спускаясь по лестнице и подкидывая на ладони пойманное эфирное послание. Чудачка отметила, что мастер этим утром совершенно позабыл об одежде, не считая пары плотных черных носков и ночного колпака на голове. — У меня интуиция.

— А она достаточно тонка?

— Кажется, вскоре нам понадобится тот суровый капитан.

— То есть капитан Гримм?

— Прекрати уточнять мои мысли, их выражение — вопрос эстетического выбора. Но ты права: тот самый тип, с инфекцией в укушенной руке.

— Зачем он может нам понадобиться?

— Он показался мне достаточно одаренным. И вежливым. Это такая редкость в наши дни — повстречать человека, чья учтивость зиждется на чем-то прочном… — Ферус ненадолго умолк. — Отчего же так холодно?

— Вам следует надеть теплый халат, учитель, — застенчиво предложила Чудачка.

— Ах да! Так и знал, что позабыл о чем-то, дитя. Спасибо.

Мастер подобрал один из халатов (на полу библиотеки их лежало сразу несколько, небрежно сброшенных за последние недели) и надел его наизнанку. При этом Ферус не прекращал напряженно думать о чем-то; Чудачка ясно это видела по решительно выдвинутой вперед нижней челюсти. В подобном состоянии ему обычно бывало непросто даже продеть руки в рукава, но сегодня он отлично справился с задачей.

Чудачка завершила обычный утренний ритуал приветствия, дотрагиваясь до каждой банки с маленькими кристаллами, а затем осторожно сошла вниз по лестнице. Она успела оказаться в центре комнаты, когда ее внимание отвлек резкий звук, донесшийся из прихожей: что-то с грохотом разлетелось там на куски.

Ферус повернул голову на шум; глаза его заблестели, мечась по сторонам и фокусируя взгляд то в близь, то в даль. Мастер поднял руку и выставил палец, указывая в сторону. Голос его зазвучал певучим рокотом:

— Чудачка, бегом к той стене и не высовывайся.

Чудачка поспешила подчиниться. Когда мастер быстро просматривал так много вариантов будущего и начинал говорить этим тоном, любые возражения были бы полнейшей глупостью. Она приникла к полу, подогнув ноги на тот случай, если понадобится бежать, и сунула руки в обе кобуры на поясе, чтобы осторожным похлопыванием подбодрить маленькие кристаллы, — вдруг те испугались.

Покивав, Ферус рассеянно выставил вперед правую руку. Кристалл, венчающий рукоять его трости, ответил на сорвавшийся с пальцев мастера поток эфирной энергии мелодичным звоном, а сама трость, грациозно скользя в воздухе, проплыла через всю библиотеку, чтобы оказаться в руке эфирреалиста.

Как только это произошло, двери в библиотеку с треском распахнулись, и в комнату вбежали трое в униформе, почти неотличимой от обычного одеяния гвардейцев копьеарха. При себе у них имелись всяческие солдатские штуковины, вроде боевых перчаток и сабель. Один держал перед собою топор, который только что разнес изысканную деревянную дверь, а его товарищи выступили вперед с ярко светящимися перчатками наготове. Два заряда были выпущены почти одновременно, и библиотеку заполнил слепяще яркий заряд энергии — разрушительный поток, назначенный порвать в клочья стоявшего впереди старика.

Чудачка зажмурилась, испытывая неясное сложное чувство, в котором, как ей показалось, присутствовала и жалость к бедным дурачкам.

Ферус попросту поднял свою трость повыше, и установленный в ее рукояти кристалл мигом втянул в себя смертоносные импульсы эфирной энергии, — совсем как губка впитывает пролитую воду. Он выставил трость вперед, и кристалл принялся поглощать эфирную силу из боевых кристаллов на вражеских перчатках, одним долгим, жадным глотком высасывая из них энергию.

Непредназначенные для подобного непрерывного осушения, перчатки моментально начали излучать тепло. Медные жилы, которые служили боевым кристаллам клетками и заодно стягивали предплечье своего носителя, быстро раскалились докрасна и стали плавиться. С жалостными воплями двое вошедших рухнули на колени, путаясь в кожаных ремнях и пряжках, которые они, обжигая пальцы, отчаянно тщились ослабить.

При виде мучений своих соратников третий человек проявил толику сообразительности. Быстро избавившись от своей перчатки, он бросил ее на пол. Но вслед за этим он опять совершил ошибку, выдернув из ножен свою омедненную саблю и продолжив наступление на мастера эфирреалиста, с топором в одной руке и с саблей — в другой.

Ферус раздраженно мотнул головой, приподнял повыше свою трость и отправил в путешествие по комнате единственную мерцающую стрелу обжигающе яркого света. Она двигалась сложным, непредсказуемым маршрутом, пролетев за колонной и нырнув под стол, зигзагом обойдя несколько книжных стопок на полу, прежде чем удариться в широкое лезвие топора из тяжелой, покрытой медью стали.