Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина - [12]

Причем у местных левых были действительно достаточно убедительные доводы. Как-то я отдыхал в Доминиканской Республике. Несмотря на просто райские условия жизни для иностранного туриста, эта страна произвела на меня гнетущее впечатление.

Очень много местных женщин, чтобы прокормить себя и своих детей, вынуждены заниматься проституцией, а местному простому парню легче всего было заработать бандитизмом или торговлей наркотиками.

На таком фоне опыт социалистической Кубы (до распада СССР) был достаточно успешен. В стране была уничтожена неграмотность, а продолжительность жизни была одна из наиболее высоких в Латинской Америке. Если не учитывать ничтожную прослойку зажиточных латиноамериканцев, то кубинцы жили лучше, чем во многих странах региона. Другое дело, что такое относительное благополучие было возможно только при дотациях от СССР.

А ведь до прихода к власти Фиделя Кастро, экономические показатели Кубы и Доминиканы были близки.

Во время моих путешествий по южной Мексике и Гватемале я был просто поражен, насколько убого живут местные индейцы майя. Большая часть их малограмотны и с трудом говорят по-испански. Майя ходят в национальной одежде, спят в убогих однокомнатных жилищах, готовят еду на дровах, и даже обычный мобильник считается у них предметом роскоши. Среди них очень много алкоголиков — спящих на улице пьяных можно увидеть гораздо чаще, чем в России. В местных магазинах практикуется такая необычная услуга: за 6 центов здесь дают понюхать опорожненную бутылку текилы.

Как я выяснил у местных жителей, вырваться из такого «порочного круга практически невозможно» — ребенок, родившийся в бедной деревушке, так и умрет бедным крестьянином.

Увы, и после крушения СССР левые идеи очень популярны в Латинской Америке. СССР здесь по-прежнему помнят и любят. «Почему вы забыли Ленина?!» — довольно часто упрекали меня латиноамериканцы. А однажды я и вовсе попал в неприятную ситуацию.

Как-то в индейском районе Гватемалы, когда я сообщил местной школьной учительнице, что я из России, то ее ликованию не было предела. Однако, как только я сказал, что сейчас живу в Америке, ее как подменили: «Вы — предатель. Я люблю Россию именно за то, что она не боится США и борется с американским империализмом. Дай бог здоровья синьору Путину!»

Индейцы-майя не любят американцев. Моего знакомого русского из Литвы двое аборигенов с мачете хотели ограбить на горной дороге. Однако мой приятель объяснил бандитам, что он не гринго, а «такой же, как они». Ему поверили и отпустили с миром.

Антиамериканские сантименты майя объяснимы. Пятнадцать лет назад в Гватемале окончилась длившаяся тридцать шесть лет кровопролитная гражданская война, в которой аборигены поддерживали коммунистических повстанцев.

Во времена СССР я был убежденным антисоветчиком, однако знакомство с историей Латинской Америки не то чтобы изменило мои взгляды, но заставило посмотреть на проблему в иной плоскости. Опасаясь прихода к власти коммунистов, а нередко и просто чтобы обеспечить надежную прибыль американским компаниям или политическую стабильность, Вашингтон часто поддерживал редкостных негодяев.

Так, Америка помогала гаитянскому диктатору Франсуа Дювалье. Этот милый человек любил лично пытать своих противников. Особенно он гордился своим изобретением — шкатулкой-человеко-выжималкой: сжимающимся футляром с прикрепленными кинжалами с внутренней стороны.

Другой друг США, никарагуанский диктатор Анастасио Сомоса Гарсио переделал в тюрьму одно из крыльев своего дворца. Все камеры были выполнены в форме гробов, поставленных на пол — в них можно было только стоять. Был в резиденции и зверинец с хищниками — диктатор любил кормить их мясом своих жертв.

Примеры таких американских протеже можно множить. Поэтому неудивительно, что в Латинской Америке были сильны антиамериканские настроения и, как следствие этого, симпатии к коммунистам.

Левые (часто белые) умело используют бедственное положение индейцев, их дискриминацию со стороны потомков колонизаторов для борьбы с «капиталистами». Поскольку США в Латинской Америке традиционно поддерживали правящий класс, сплошь состоящий из потомков колонизаторов, то такая борьба активно сопровождается агрессивной антиамериканской риторикой.

Причем это характерно не только для Гватемалы и зоны расселения майя в Мексике, но и для всех стран Латинской Америки.

Наиболее хрестоматийный пример — Уго Чавес, чья левая и антиамериканская риторика находила поддержку в первую очередь среди коренного населения страны.

Сегодня «революция аборигенов» уже произошла практически во всех «индейских странах» Латинской Америки: Венесуэле, Боливии, Эквадоре, Перу. Причем, может быть за исключением Перу, во всех этих странах к власти пришли ярко выраженные левые, откровенно антиамериканские политики.

Ситуация начала меняться и в «белых» странах Латинской Америки. Если еще несколько десятков лет назад метисы пытались забыть о своей индейской крови и однозначно ориентировались на систему ценностей бывших метрополий, то сейчас, напротив, принято выпячивать своеобразие коренных народов региона и пытаться сопротивляться американской глобализации. Первой по этому пути пошла Никарагуа. А потом эта тенденция стала распространяться и на другие страны региона. В результате умеренно левые режимы сегодня установились в Бразилии, Аргентине и Чили.